ДОМ, КОТОРОГО НЕТ
Однажды я задалась вопросом, существует ли мой дом? Да, у меня есть то место, где я живу, есть те, кого люди привыкли называть своей семьёй. Но если задуматься, можно ли действительно сменить свой дом? Не просто уехать в другое место, купить или арендовать жильё или же стать оккупантом, цепляясь за крошечный уголок на окраине какого-то заброшенного городка, считая его своим прибежищем. Нет, не это, а полностью и кардинально сменить.
Эти размышления начали терзать меня в самые неожиданные моменты. Например, когда я смотрела на закат через грязное крошечное окошко комнаты, когда тёплый свет проникал сквозь изношенные занавески и ложился мягким сиянием на обшарпанный деревянный пол, давно требующий ремонта. Когда я смотрела на обои с облупившимся цветочным узором, осознавая, что они пережили уже воспоминания нескольких поколений. Полки шкафов, каждый скрип половицы, каждый треск старой мебели уносил меня в эти, гнетущие голову, размышления.
Моя история не самая уникальная, она не станет ярким сюжетом для канала НВО и вряд ли когда-либо украсит полки книжных магазинов. Но это моя история, наполненная мыслями, историями и эмоциями.
НОВОСТЬ ЗА УЖИНОМ (1981 г.)
Злорадство судьбы, каковой моя мать считала каждый момент своей жизни, включая наш небольшой дом из высушенного на солнце глиняного кирпича и грубо отёсанных камней по периметру участка.
Стоял сентябрь. Полупрозрачные тени от редких, полумёртвых деревьев вдоль дороги лишь слегка охлаждали раскалённый полдень. Эти деревья не приносили плодов, а их сухие листья без конца заваливали двор, отчего мать не питала к ним большой любви. Аккуратно подстриженные кусты, за которыми отец следил время от времени. Они создавали иллюзию забора, но не были гарантией ни от незваных животных, ни от незваных гостей. В глубине двора тянулись небольшие плантации виноградников, за которыми наша семья Эскарра с любовью ухаживала. Гроздья винограда созревали под сентябрьским солнцем, и каждую осень наша семья собирала урожай. Из этого винограда мы делали домашнее вино. Оно было тягучим, терпким, с лёгким сладковатым послевкусием. Его продавали в соседнем городке, и хотя вырученные деньги не делали нас богатыми, они приносили ощущение, что в нашей жизни есть что-то устойчивое, что-то своё. По краю нашего участка тянулась глубокая канава, выкопанная рабочими, чтобы предотвратить утечку из канализационной трубы – очередное напоминание о том, что даже наш дом был построен на хрупких основах, готовых рухнуть в любой момент.
