I. Пролог, или Как все начиналось
Зверек зажмурился и чихнул.
– Так-с, ничего не видать! Снег густой, как мазки гуаши, и крупный, ух! – он облизнулся. – Как крошки от печенья!
Взгрустнулось.
Он замер и уронил кончик хвоста в белую пористую мякоть.
Задумался:
– Да, давненько ж я не едал печенья. Кажись, с тех самых пор, как подросла Юля.
С дерева прямо ему на голову упал большой ком снега. От неожиданности зверь пружинисто подскочил на лапах и снова бесшумно опустился в снег.
– Да, брат, стареешь, – сказал он сам себе, – скоро своих усов пугаться будешь.
Он тут же пошевелил роскошными, очень длинными щетинками у носа и посмеялся над собственной глупостью.
– А дело-то ведь не в усах, – пробормотал он, – и вовсе даже не в них.
Он замер, приподнялся над снегом на задних лапах и вслушался в быстрый стук в груди.
– Беспокойно! Ох как беспокойно… Хвостом чую, ждут меня дома, ох как ждут!
Пушистик опустился, втянул носом прохладные пушистые снежинки, определяя направление, повернул в сторону, туда, откуда дул ветер, на север, и побежал.
Смеркалось, и в наступающей темноте хорошо видна была его шерсть, мерцавшая, как зеленый фонарик.
Глубокие, похожие на кошачьи следы постепенно засыпались белой поземкой и вскоре совсем исчезли.
***
На окно сел снегирь и принялся стучать клювом в оконную раму.
– Ему, наверное, холодно! – заметила Юля. – Взять бы его к нам. Погреться! А потом пусть бы и жил у нас всю зиму. Мы бы его кормили, заботились!
Она поправила красный, точь-в-точь как грудка снегиря, ободок и мечтательно улыбнулась.
Снегирь перестал стучать, наклонил головку и внимательно посмотрел на детей черными глазками.
Ванечка, полуторагодовалый малыш с короткими завитками на макушке, восторженно выдохнул и указал пальчиком:
– Там!
Снегирь испугался и улетел.
Ванечка хотел было заплакать, но Андрейка, тоже сидевший за столом, скорчил ему смешную рожицу.
Малыш засмеялся, взял со стола печенье и сунул себе в рот.
Мама ласково посмотрела на детей, сняла с шеи фартук и тоже села за стол.
– Не все и не всегда хотят, чтобы о них заботились. Особенно – дикие!
Юля вздохнула.
Андрейка прищурился, взлохматил светлые волосы и громко, как зверь, зарычал.
– Мама, а я очень дикий?
Мама засмеялась:
– Нет! Ты очень-очень домашний! И милый.
Андрейка опустился на «четыре лапы» и с лаем убежал в другую комнату.
