Семь снежинок на ладони

© Нарватова Светлана

© ИДДК

Это полное и безоговорочное фиаско, если в моём случае будет дозволено использовать это новомодное заграничное слово. Имелось другое слово, которое было уместней для описания сегодняшней ситуации. Но приличная девушка не только не должна это слово употреблять, но даже знать о его существовании. И место соответствующее называть не иначе как «это», а лучше вообще не называть и делать вид, что у неё его нет.

Какой конфуз! Какой грандиозный скандал намечается в нашем семействе, спасибо моей дорогой покойной матушке! Уж удружила так удружила!

Я металась из угла в угол, судорожно сжимая в руках батистовый платок с подпалённым углом. Пыталась найти выход – любой, какой угодно, лишь бы не оказаться за порогом отцовского дома с волчьим билетом. Но в голову лезли только картины безотрадного будущего, одна мрачней другой.

От размышлений меня отвлёк стук в дверь.

– Эмили, открой! – раздался голос отца.

Тон не предвещал ничего хорошего, хотя он не мог знать. Никто не мог знать. И даже догадываться.

Надеюсь.

Я поспешила к двери, и лишь откинув крючок, сообразила, что не спрятала платок. Смяв его, я сжала ткань в кулаке.

Отец вошёл. Волосы торчали во все стороны, как всегда, когда он не мог на что-то решиться. В таких случаях папа́ водил пятернёй по затылку, и реденькие подкрашенные волосики поднимались нестройными рядами. На носу криво сидело пенсне, а клетчатый жилет был расстёгнут. Всё это выдавало крайние душевные муки, и если отец не прознал про моё «фиаско», то даже не представляю, чем было вызвано его состояние.

– Эмилия, нам нужно серьёзно поговорить, – начал он, грузно плюхнувшись на банкетку возле туалетного столика.

Последние годы он быстро набирал вес, и рубашка расходилась между пуговиц. В прорехах виднелась бледная кожа с толстыми волосками. Я люблю папа́, но такой вот натурализм – не особо.

– Дочка, тебе пора замуж, – безапелляционно заявил отец.

– Да, папа́. Ной Оливер наконец разродился предложением? – Этот молодой человек целый год ухаживал за мной с согласия батюшки. Я так устала, что была готова даже согласиться на свадьбу, лишь бы это прекратилось.

– Да при чём тут Олли? – Отец в сердцах махнул рукой, глядя куда-то под ножку банкетки.

Я на всякий случай пошевелила пальцами, проверяя, что платок на месте, и заложила руки за спину, заодно выравнивая осанку.