Кира Селиверстова, двадцати двух лет, внешности обыкновенной, но не простецкой, шла по сосновому лесу к монастырю.
Отправила её сюда крёстная мать. Кира пожаловалась ей на трудности своей молодой жизни, на подводные камни и холодные течения. Мудрая крёстная (тогда еще не крёстная) решила, что все беды от бесов и посоветовала Кире креститься. Сама и стала крёстной матерью. А для закрепления результата Кире было велено отправиться в монастырь на богомолье.
Кира отправилась в ближайший от её родного города монастырь, очень известный, но – мужской.
Вот он, показался за деревьями.
Кира глубоко вздохнула, достала из рюкзачка белый платок и повязала на голову, как это делают в Малороссии. Так не видно даже ушей, не то, что волосы. Выглядеть правильно ей тоже велела мудрая крёстная: нечего сверкать яркими юбками и прочими неугодными господу непристойностями.
У ворот монастыря сидели трое монахов. Один, самый тощий и наглый, ухмыльнулся и помахал Кире рукой.
– Здравствуй, сестра! Не хочешь побеседовать о боге?
«Знаю я, о чем ты хочешь побеседовать, козёл», – подумала Кира и проследовала мимо.
Надо сразу пойти в общежитие для паломников, так ей посоветовали.
– Здравствуйте, я – мать Капитолина, – поздоровалась тётка, с ног до головы замотанная в темные тряпки. Она появилась из коридора неслышно и грозно. Кира даже немного испугалась, что одета слишком вольно, и ее неудобное льняное платье и синяя вязаная бабкина кофта разозлили эту Капитолину.
Но мать Капитолина просто пригласила Киру пройти дальше и показала ряды двухъярусных кроватей за поворотом.
– Тут мы спим. Ты можете выбрать себе свободное место. Ты, сестра, с Украины?
Вопрос застал Киру врасплох, и она буркнула что-то невнятное.
– А из какого монастыря? – продолжала допрос мать Капитолина.
– Я… не… из… – больше не удалось издать ни звука.
Капитолина кивнула и удалилась.
До вечерней службы Кира валялась на кровати и изображала немую. Тётки и даже молоденькие девушки на двухъярусных кроватях поголовно читали какие-то книги и вели беседу шепотом. А еще они постоянно крестились и закатывали глаза к потолку. То, что могла расслышать Кира, было непонятно. Поэтому Кира молчала, боясь ляпнуть что-то невпопад. Да и книги у неё никакой не было. Вряд ли, конечно, они читали Агату Кристи. Вон у соседки по кровати на книжке золотыми буквами написано: «Библия». И еще соседка жевала чёрный хлеб, отламывая его от буханки.
