Наверное, я свернул не туда.
Гуляя по городу и слушая музыку, часто забываю, куда шел. Впрочем, мне не впервые убеждать себя в том, что это нормально. Ведь люди идут по своим делам? Так ведь? И может случиться так, что, замечтавшись, мы не можем отличить настроение, наши эмоции, от реальности, в которую память не может встроиться, так что приходится воображать. И память холодна, холод, расползающийся в венах и артериях, можно победить только силой воображения.
Тропинка, на которую я вышел, становилась уже. Моя и без того неуклюжая походка мешала мне идти по прямой, из-за чего я постоянно заходил на траву, на обочину. Трава была немного желтоватой, что удивило меня, потому что, если мне не изменяла память, был август, третье число. Ладно, подумал я. Разное бывает в природе: то растения вянут раньше времени, то птицы падают – я видел нескольких таких, пока плутал по городу. Тропа сужалась, и стремилась немного вправо, деревья, укутавшие меня от полуденного зноя, сокращались: закручивались вниз, тянулись своими ветвями к черноватой земле. Но… есть ли в моем городе чернозем? И почему деревья, со своими мощными ветвями, какие всегда были в этом лесу, стали утончаться и наклоняться?
Мне не впервые убеждать себя в том, что это в порядке вещей. Но, тем не менее, я же достаточно разумен, чтоб понять, что в этот момент не все в порядке. Лес на окраине города не выглядит знакомым. Я и не понял, как пришел сюда. Музыка, играющая в наушниках, уже не доставляет удовольствия, поэтому я решаю их снять.
Тишина.
Будто время остановило свой ход, чтобы я смог прислушаться к природе, отлучиться от городской суеты, прилечь у ручья и вздремнуть. Но: что это еще за сентиментальные порывы? Земля становится еще чернее, деревья наклонены так, словно их потрепал ураган. Куда я пришел? Теперь я остановился – посреди большой то ли равнины, то ли поляны, где воняло могильным пепельным ароматом, заполняющим мой нос. Деревья свернулись в крючки, арки и непонятные моему глазу фигуры. Выкорчеванные пни были перевернуты: острые корни напоминали вилки, которые ждали того, чтобы насадить на них пару или тройку человеческих тушек. Вдалеке виднелись какие-то столбы. И откуда им взяться в лесу? К слову, это место более не походило на лес – мертвенно-бледная внешность природы восстала во всей "красе", отдавая честь прощанию с человеческим восприятием.
