Они были такими разными – мужчины, которые умели разделять мою жизнь на «до» и «после». Разными, родными, чужими. Стояли напротив друг друга, готовые убить, не помнящие, откуда родом их вражда, затянувшаяся на десятилетия.
А я помнила. Все. Переводила взгляд с одного на другого, отрешалась от слов, которыми они пытались ранить друг друга – бесполезно, рикошетило-то в меня. И вспоминала.
Мы жили в маленьком городке. Мама отдала меня в школу очень рано, только шесть летом исполнилось. Говорила – я казалась ей такой взрослой. И мне не было страшно. Учительница, что учила ещё мою маму, ребята, с которыми я играла во дворе. А потом мы переехали.
В шестой класс я пошла уже в новой школе, в новом, большом городе. Стояла перед дверью кабинета и страшилась сделать шаг и войти. Завуч – вспомнить бы ещё, как её зовут – чуть подтолкнула меня в спину.
И тогда я поняла: я – маленькая. Очень маленькая в мире этих детей, которых шестиклассниками язык бы не повернулся назвать. А они повернулись все и посмотрели на меня.
– Катя Коломейцева, – представила меня завуч и ушла, оставив один на один с толпой незнакомых ещё одноклассников.
На последней парте мальчишки: один – светлый, волосы льняные, да ещё и вьются, глаза – плошки, а второй – черноволосый, вихрастый. И оба на меня смотрят.
– Дюймовочка, – наконец, сказал тот, что очень походил на ангелочка с картинок, которые любила рисовать моя мама. И, видимо, для вескости прибавил: – Блядь.
Так ко мне кличка и прицепилась. А Сенька – это он сказал – всегда стремился казаться хуже, чем есть. Ненавидел, когда с ним сюсюкали пожилые дамы. Его даже учителя все любили. Попробуйте не полюбить такого – синеглазого и светлокудрого. И курить Сенька начал раньше всех. И материться. И девственности – закономерно – лишился раньше всех.
Эта дружба началась странно. Началась и растянулась на годы. Я сидела и перечитывала сочинение. Длинное, надо сказать – я всегда была старательна.
– Сама? – с уважением спросил Димка – второй товарищ, черноволосый.
Я кивнула.
– А мне напишешь?
Я покачала головой. Мальчиков я чуть побаивалась.
– А если математику за тебя решу?
Вздохнула. Математика моей старательности поддаваться не хотела. И я написала сочинение. И Сеньке тоже. А потом оказалось, что нам домой идти по дороге. И почему они меня, мелкую, взяли в компанию свою? Защищали по-своему. Сенька у меня сигарету отобрал, когда мне четырнадцать было. Пообещал даже, что руки сломает. Помогло – я потом лет пять не курила.
