Две чашки кофе стояли на столе внутри старого вагона. Поезд, идущий в Адлер, шёл согласно расписанию и должен был прибыть к месту назначения, через четыре часа. Кофе в поездах обычно никто не берёт, вообще это даже удивительно, взять дорожный подстаканник без чая. Но удивительно было и то, что кофе был заварен, как полагается из соответствующих зёрен, крепко пах и пили его совсем не из подстаканников, а из самых настоящих кружек. Самих подстаканников, какие выдают в поездах, и вовсе не было. Значило это только одно, что его заварили сами пассажиры. А пассажиров в купе было двое, первый пил из своей чашки не спеша и определённо со вкусом. Второй же пассажир, судя по всему, кофе не любил или никогда до этого не пробовал, потому что к своему стакану совсем не притрагивался. Попутчик, заметив это, заговорил, бодрым и басистым голосом:
– Простите за мою настойчивость, но вы вообще когда-нибудь пробовали кофе до этого?
– Никогда в жизни.
– Тогда это действительно моя оплошность, что я так категоричен, ведь всем известно, что начинать пить чёрный кофе без подготовки – верх безрассудства. Не встречал людей, кому «чёрный» мог бы показаться вкусным сразу после первой пробы, – отозвался первый гражданин, одетый в клетчатое (отдалённо действительно напоминающий известного книжного персонажа).
– Думаю всё дело в том, что я просто не люблю кислые напитки, – сказал его молодой собеседник, лет так двадцати на вид, среднего роста с гладковыбритым лицом, короткой причёской и в свободной серой одежде.
– Признаться, – отозвался клетчатый, который почему-то говорил какими-то очень литературным языком, непривычным для современного человека.
Делал он это осознано, в силу причин, связанных с его профессиональной деятельностью, скажем так, работа обязывала изображать сумасшедшего. А трудно представить кого-то более сумасшедшего, чем человека, разговаривающего на чистом литературном языке. Такие граждане сразу вызывают недоверие, но не в плохом смысле, возможно, здесь более уместно понятие «настороженность». Сегодня он говорит как Пушкин, а завтра думает, что он Пушкин. Одним словом, клетчатый гражданин всем своим видом и манерами напоминал потенциального пациента для дома умалишённых.
Так вот, этот самый пациент, или же клетчатый внимательно изучил содержимое своей чашки и стал наслаждаться приятным ароматом от кофе, создающим какую-то особую атмосферу, складывающуюся в купе поезда. Пациент, судя по всему, оказался атмосферой доволен, потому что-что вошел в некоторое состояние экстаза.
