Дассария

© Тынибеков Абай, 2024

© ТОО «Издательство «Фолиант», 2024

Оскудела сакская земля. Много летняя засуха истощила её до неузнаваемости. Пустыня нещадно наступала на некогда благодатные степи, захватывая их и покрывая песками на огромные расстояния. Полынь уступала место саксаулу и солянкам. Оксианское озеро высохло настолько, что превратилось в болото. Возникшие на его берегах бурые суглинки в отличие от рыхлых песков уже не впитывали в себя изредка выпадавшую дождевую влагу, а испаряли её со своей поверхности, оставляя всю прибрежную равнину необычайно гладкой и безжизненной, а воду в нём, прежде пресную, превращали в непригодную для питья из-за солоноватого вкуса.

Племена массагетов и тиграхаудов отступали с насиженных мест под натиском сильных зимних морозов и бесконечных летних пыльных бурь, всё больше прижимаясь к берегам реки Яксарт. Люди теснились на небольшой территории, вынужденно вступая между собой в кровопролитные стычки за каждый клочок живой земли, чтобы любой ценой отстоять его для сохранения жизни своим потомкам. Попытки вождей хоть как-то повлиять на ситуацию были тщетны и со временем почти прекратились. Наступил период хаоса. Всё чаще средь тревожных ночей слышались звуки сражений. Кто-то вновь совершал набег на соседнее с ним поселение, вырезая там своих собратьев, угоняя остатки их скота, ставшего бесценным после столь продолжительного мора. Никакие призывы умудрённых старцев к благоразумному поведению не могли остановить доведённых до отчаяния голодных саков. Всюду текла людская кровь, и уже никто не обращал внимания ни на принадлежность к тому или иному племени, ни на родство между собой. Наступило дикое время главенства силы над разумом.

Мужчины уже не предавались воспоминаниям о былых достойных временах, а женщины уже не верили в то, что в скором будущем произойдут добрые перемены в их жизни и особенно – в судьбах их детей. Казалось, все люди забыли о том, кто они есть на самом деле, о том, что можно думать и поступать иначе, нежели они дозволяли себе теперь. Мольбы о ниспослании покоя и еды, еды и покоя заслонили все другие помыслы и слова. Каждый неистово и исступленно шептал их и наяву, и во сне, но уже не всякий задумывался об их истинной сути. Для этого попросту не хватало сил, всецело потраченных на борьбу за выживание, отнятых противостоянием, доведшим до крайнего истощения. Очерствевшие души существовали в изможденных телах сами по себе, словно и не были никогда с ними единым целым.