Глава 1. Оазис для вопиющего в пустыне
Астер, Рика, Лестор и Рейна в последних лучах солнца любовались на невероятное зрелище: крепкие стены окружали город в пустыне, и даже можно было увидеть, что ворота охраняют хвостовы. Они двигались, а значит не были каменными изваяниями, которые стерегут заброшенный древний город бесчисленное количество лет.
Пустыня быстро погружалась во тьму, потому принцесса вытащила паровой фонарь, и полуживые от усталости имперцы двинулись к городу. Признаться, Астер не считал, что идти вот так на пролом, да ещё и светить фонарём, лучшая идея, но его друзья были так измучены, что предложить им подождать, провести ещё одну ночь в пустыне, совершить разведку и лишь потом заходить в город, казалось невозможным, хвостовы просто бы его не поняли. Что ж, будь что будет, решил капитан гвардии и проверил легко ли ходит его арбалет.
Камни шуршали под ногами хвостовых и под паучьими колёсами, так что принцесса не стала настраивать фонарь на скрытный режим, стража города-оазиса всё равно бы их заметила. Когда, наконец, имперцы подошли к воротам, они были закрыты, но явно чувствовалось, что за путниками наблюдают несколько пар зорких глаз.
Хвост Лестора мелко дрожал из стороны в сторону, он сглотнул ком в горле и заговорил на запретном:
– Я и мои друзья очень устали, мы провели в пустыне неделю, среди нас есть раненные, мы просим помощи.
Имперцы благоразумно молчали, хотя никто из них не понял ни слова из того, что сказал Лестор.
Резкий звук открывающегося окошка в воротах заставил вздрогнуть четырёх хвостовых.
– По какому праву вы просите помощи? – последовал ответ невидимого стража.
Лестор лихорадочно припоминал все слова, что он знал на запретном. Историк вскользь, в некоторых книгах читал подобное: как измученный путник просит помощи, а ему отвечают, спрашивая по какому праву, собственно, он хочет получить помощь. Этот диалог явно имел обрядовое значение, но Лестор абсолютно не думал об этом, когда обращался к стражам запертых ворот. Что ж, это было настолько естественным, что обряд был частью жизни, а жизнь частью обряда.
