В моем детстве, а это было в конце 70-х – начале 80-х прошлого века, почти каждое лето я с родителями приезжал на родину мамы в деревню Куличиху в Горьковской области. В детском возрасте и мыслей не было спрашивать бабушку и запоминать её воспоминания о родителях, о тяжелой жизни, о том, что вообще происходило на деревне. К сожалению, не было таких мыслей и в более позднем возрасте, не было интереса к истории предков. А когда интерес появился, уже не у кого было расспрашивать. А ведь, что свойственно пожилым людям – то, что они очень подробно вспоминают и рассказывают в мельчайших подробностях, именно о своем детстве и молодых годах. Но такая информация, как я уже отметил, была для меня теперь уже утеряна.
В моих же воспоминаниях о детстве – Куличиха ассоциируется с большой деревней, которая, как было свойственно советским колхозам, жила засаженными зерновыми полями, скотоводческими фермами, да огородничеством. Бабушкин небольшой дом с высоким тополем у ограды, с огородом, где вдоль забора росли низкорослые яблони, да банька в конце огорода под черемухой. Длинный ряд ферм, стоящих за огородами, где мы с соседскими ребятишками проводили много времени, наблюдая за животными, дразня быков, катаясь на коровах, прыгая на их спины с заборов, получая множество шишек и ссадин. Река Нужна, протекающая недалеко за фермами, в которой я учился плавать, была местами настолько широка, что мы плавали от берега к берегу на плотах, а некоторые крутые берега, как в сказке, отливали белой, красной и голубой глиной. Часто со взрослыми пешком ходили в соседнее село Белышево, что находится в трех километрах от деревни, по сути разделяясь с ним небольшим мостиком через ручеек. Кажется, именно здесь, я познакомился с церковью и кладбищем, в детстве ни в том, ни в другом месте я больше нигде ранее не бывал. Кирпичную церковь в селе Белышево видно издалека, но она уже тогда была в разрушенном состоянии. А еще живописное кирпичное здание сельской школы, о котором я уже даже тогда знал, что до революции это был поместье помещика Бердникова, и что моя прабабушка служила здесь у него стряпухой. Всё это для меня, ребенка, не имело, конечно, никакой исторической ценности, как не имело и в более взрослом возрасте. Как я уже отметил, я просто в свое время не успел записать всего того, что мне рассказывала и еще могла рассказать моя бабушка.
