Проворачиваю ключ в замочной скважине и открываю дверь. В проходе разбросаны знакомые кроссовки вперемешку с красными туфлями-лодочками.
Сердце замирает, рискуя так и не завестись вновь.
– Ах! Тим! – доносится до боли знакомый голос.
– Юлька, ты с ума меня сведешь, чертовка.
Ноги сами несут меня в одну единственную комнату в квартире. Мы снимаем ее на пару с подругой. Той самой Юлей, которая чертовка.
Перед глазами спина Тимура. Он даже не снял футболку! Под ним Юля, моя лучшая подруга.
Ее длинные, стройные ноги обвивают поясницу Тима.
Я нагло уставилась на то, как любовь всей моей жизни ласкает шею моей подруги. Оба громко постанывают, когда Тим совершает глубокие толчки.
Тошнота подступает к самому горлу, я прикрываю рот рукой.
Внутри все пылает и горит, когда руки и ноги как куски арктического льда. Щеки жжет от жаркого воздуха, доводя до обморока.
Мне тесно в моем теле.
– Варя! – выкрикивает Юля, когда наши взгляды встречаются.
Нет, у меня не было в планах стоять и пялиться на их секс, просто… От боли и предательства пошевелиться не могла. Как и сказать хоть что-то. Безмолвное, искалеченное существо.
– Блядь, – ругается Тим.
Оба отскакивают друг от друга в разные концы комнаты.
Мне все еще сложно дышать, как и собраться с мыслями. Кажется, вся жизнь рушится на глазах. Еще вчера я говорила лучшей подруге, что безумно люблю Тимура, а сегодня Юля так жарко ему отдавалась, словно делала это не раз.
А Тим… Он лишь недовольно смотрит в мою сторону, застегивая ремень. Мой подарок, между прочим.
– Тебя учили стучаться, Навицкая? Если люди заняты, не стоит их отвлекать, – довольно резко высказывается.
Я все еще кажусь себе немой, да и во рту настоящая пустыня. Слезы близко, но если расплачусь, будет настоящая катастрофа.
– Прости, – Юлька не выдерживает первой. Выбегает из комнаты. Я только слышу, как хлопает дверь. Не входная, всего лишь в ванную.
На самую малость становится легче дышать.
– Это жестоко, Тим. Я же люблю тебя! Так сильно люблю! И ты знаешь об этом. Всегда знал! – кладу руку на сердце, стараясь утихомирить невозможный ритм.
Он стреляет в меня взглядом, в котором читается недовольство, даже какая-то злость.
– Ты обещал мне быть рядом. Быть мне верным. Оберегать и любить…
– Мы были детьми, Варя! И говорили глупости.
