– Сегодня мы устроим пир горой, пригласим гостей заморских да знатных, – молвит мне мой дядюшка, князь Владимир Красно Солнышко.
– Почто, дядюшка? – спрашиваю его, а у самой сердечко так и обмирает.
Ведает оно, за каким лихом он всё это затеял.
– А чтобы сыскать тебе мужа хорошего, племянница моя ненаглядная, Забавушка. Хорошего да богатого, – подходит ко мне мой дядя, нежно лелеет да голубит меня по щёчке румяной.
Вспыхиваю я вся огнём жарким от ласк его смущаясь.
– Будешь ты при муже жить да поживать, – берёт он моё лицо в свои ручки белые, поднимает его вверх да смотрит свои соколиным взором в глазоньки мои лазоревые. – Будешь под присмотром да под охраною у него, моя Забавушка, – прижимает он меня к себе, к сердцу буйному, да только чую я, что не по-отечески он меня опекает да выговаривает.
Сердце его ретивое стучит под золотом расшитым кафтаном шёлковым с соболиной оторочкою, губы его сладкие да алые близёхонько ко мне, так и тянутся поцеловать мои уста сахарные.
Нету сил и мочи мне сопротивляться князю знатному да могучему, ножки мои подкосились, рученьки опустились, сердце в груди так и замерло. Как птичка в клетке притаилось.
А мой дядя Владимир, сводный брат батюшки моего покойного, шепчет мне речи жаркие прямо в ушко, речи жаркие да непристойные:
– Знай, Забавушка, что мила ты мне и дорога, с первых дней как я тебя увидал. Хоть и племянница ты мне по брату, да хоть великую ты во мне пробудила, девонька. На старости лет сердечко моё взыгралось ретивое. Не могу с тобой быть вместе на виду у народа честного, будешь ты моей навек при муже живом, – соблазняет меня и речи такие паскудные ведёт, прижимает меня к груди своей могучей.
Трепыхаюсь я как синичка в лапах у лиса, да нету силы у меня супротив дядиных объятий стальных да булатных.
– Сыщу мужа тебе богатого, да дряхлого. Дряхлого и немощного, чтобы уд его был слаб и бессилен, – шепчет страстно мне свой грех в ушки дядюшка. – Будешь ты с ним жить-поживать, бед не знать, как у Христа за пазухой, а я буду твоим тайным мужем и полюбовником.
Чую я, как хоть в моём дядюшке великая поднимается, обуяли меня страх и робость перед ним. Дрожь все мои чресла охватила, понимаю я, что ждёт меня беда неминучая.
Беда девичья да бесчестье великое.
– Сыграем тебе свадьбу весёлую да богатую, – сладкие речи так и льются из уст его поганых, уст змеиных. – Ни в чём нужды знать не будешь. Сошьём тебе платье да сарафан тонкого шёлка и парчи, кокошник с каменьями драгоценными справим, только выбери себе мужа по душе.
