olga martynova
gespräch über die trauer
Перевод этой книги осуществлен при поддержке Гёте-Института
The translation of this work was supported by a grant from the Goethe-Institut
Перевод с немецкого Татьяны Баскаковой
Фото на обложке: Ник Теплов
© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 2023
© Т. А. Баскакова, перевод, примечания, 2024
© Н. А. Теплов, оформление обложки, 2024
© Издательство Ивана Лимбаха, 2024
3 августа
Перед лицом смерти: отсутствие настоящего. Одновременное протекание прошлого и будущего. Между ними вакуум. Темпоральная аномалия, связанная с пограничным опытом.
Возможно, отсутствие настоящего позволяет переносить непереносимую боль. Только зачем?
Позже настоящее переедет тебя, как локомотив.
Пока не придет утешение, еще мерцает надежда.
Рана – горячая, открытая, она пахнет шелковистой кровью. Шрам – холодный, закрытый и уродливый.
Позже жизнь будет просачиваться внутрь сквозь пóры времени и своим зловонием заполнять это стерильное пространство без настоящего – настоящим. Агрессия настоящего.
Жизнь замирает на время, пока не затянется рана.
Потом она начинает двигаться.
Жизнь с лицом палача.
11 августа
Самая безответная любовь – это любовь к умершему.
12 августа
Третий день в Эденкобене. Долина Эденкобен. Виноградники. Пфальцский лес. Много неба. Здесь присутствие Олега еще ощутимее, чем во Франкфурте. Как если бы он ждал нас в «нашей» комнате «Господского дома», пока мы с Даней бродим среди виноградников.
Благодарность Барбаре и Конраду Шталь, которые пригласили нас провести здесь август.
13 августа
Первое, с утра: сейчас мы бы раздвинули шторы, чтобы увидеть стоящий над виноградниками дождь, порадоваться, что стало прохладней.
Позже: сейчас мы пили бы кофе.
Мысль движется лишь такими простыми шагами.
Более сложные мысли блокируются. Но я пишу обещанный маленький текст, я хочу выполнить все обязательства, которые на себя взяла. «…С той поры не было ни одного дня, который бы я начинал без некоторого изумления, как человек продолжает еще жить, хотя ему вырвали сердце и отрубили голову», – писал Федор Тютчев через два года после смерти своей возлюбленной. Сегодня мне это вспомнилось.
После дождя: воздух больше не противится дыханию. Мы пошли бы в виноградники (мы – в то время – могли бы пойти…).
14 августа
Из письма Елены Шварц 1999 года (тогда я не придала ему дóлжного значения, а только теперь): «Самое худшее, что всё становится предметом искусства. Даже то, что никак не может им стать». Речь идет о стихотворениях, которые она написала после смерти своей матери.