Каунас в начале 1930-х годов был городом особенным. Время здесь словно сгущалось в узкие улицы, складывалось в каменные арки домов, отражалось в реке Неман, тихо текущей между старинными постройками и шумными рыночными площадями. Это был город встреч – народов, языков, культур. В Каунасе уживалась былая польская аристократия и литовские крестьяне, переселившиеся в город за лучшей жизнью; русские купцы, оставшиеся еще с царских времен и еврейские ремесленники, и каждый из них жил своими представлениями о прошлом и будущем.
Душой города были местные кафе и еврейские магазины на центральной улице Лайсвес аллея, проспект Свободы. Деревья вдоль проспекта обрамляли бесконечный поток людей – от школьников с учебниками до торговцев, гордо демонстрирующих товары, от изящных стариков в высоких цилиндрах до студентов, увлечённых разговорами о философии и политике. Каунас в это время был не просто городом – он был витриной страны, центром жизни и культуры молодой литовской республики.
Культурная жизнь включала вы себя и увлечение новыми мировыми веяниями. Одним из таких модных трендов был Эсперанто. Язык, родившийся в уме доктора-мечтателя, грезившего об объединённом человечестве, нашёл здесь удивительный отклик. Вечерами многие каунасцы собирались в маленьких, но уютных кафе, где проводили встречи, разговаривая на этом новом языке мира, знакомясь и обмениваясь идеями с теми, кто тоже верил в объединение народов и дружбу между ними.
Одним из таких энтузиастов был Лейб – молодой преподаватель дрених языков в еврейской гимназии Каунаса. Родившись в не религиозной семье, он с детства впитал в себя любовь к знаниям и книгам, к истории и языкам. Лейб считал, что в мире, где границы между государствами становятся всё жестче, языковые барьеры – лишь досадное препятствие на пути к истинному единению народов. Для него эсперанто был не просто языком; он стал символом того, каким может быть мир, если бы люди смогли понять друг друга.
Гимназия, где он преподавал, была одной из главных еврейских школ в городе. Лейб вкладывал в обучение детей не только знания по литературе и языкам, но и свою веру в необходимость общечеловеческого единства. Его уроки не были скучными лекциями, наоборот – он умел оживить древние истории, сделать мертвый язык живым и ярким. В его классе всегда царила атмосфера доброты и взаимопонимания, и это привлекало учеников, которые любили его за искренность и душевную теплоту.
