Наши дни, Москва
Смерть была близка.
Он чувствовал это.
Иной раз казалось, что он даже ее замечал периферийным зрением. Мрачную красивую даму, чем-то похожую на прекрасную незнакомку из стихов Блока. Но каждый раз он оборачивался и… ничего. Игра воображения. Не более. Однако на психику это давило, добавляя уверенности в том, что смерть близка. И даже заверения врачей о том, что все пройдет хорошо, не вызывали у него ничего, кроме молчаливой усмешки. Когда же началась операция, это и случилось…
Тихо.
Спокойно.
Повседневно.
Он заснул от наркоза, проваливаясь в темноту. Да так и не проснулся.
Перед самой же смертью мужчине приснился странный сон, в котором почудилось, будто бы он стоит в операционной. В той самой, где его резали. И смотрит на свое тело, на врачей, которые вокруг него суетились, явно нервничая.
Вот кардиомонитор запищал. А по его экрану поползли ровные линии.
Суета усилилась.
Он же горько усмехнулся.
Смерть.
Это была она.
Он отчетливо видел, как его тело сделало последний вдох… как прошли судороги…
Страха на удивление не было. Он прожил долгую, насыщенную жизнь и не боялся уходить. В его жизненном пути было все. И кровь, и любовь, и горечь, и тяжелая борьба за власть самыми разными средствами, и измены, и мимолетное счастье, и отчаяние, и многое иное.
Его карьера складывалась удачно, хоть и не шла ровной дорожкой. Однако одна серьезная стратегическая ошибка поставила крест на пути к Олимпу. Из-за чего он так и остался игроком средней лиги. Да, крепким. Да, опасным. Да, серьезным. Но не более.
И это он еще хорошо сумел вывернуться. Мог вообще вылететь из обоймы и оказаться на обочине. Так что он вот уже более десяти лет, не дергаясь, сидел на хозяйстве, молчаливо наблюдая за большой игрой и ответственно делая свою работу. Без излишнего фанатизма, но и не спустя рукава, как некоторые. В свободное же время занимался научными изысканиями. Для души. Фактически ощущая себя ветераном на пенсии, который все еще нужен, который все еще полезен…
И вот теперь – все.
Смерть.
И он в виде призрака стоит у своего еще теплого трупа. Во всяком случае, ему так кажется.
Чувствовал ли он разочарование?
Безусловно.
Он сделал, что смог, но не то, что хотел. И, несмотря на вполне тихую работу последних лет, в нем все еще тлели угольки былых амбиций. Больше всего, конечно, его тяготила гибель вместе с ним впечатляющего жизненного опыта и огромных знаний, которые он накопил. Раз – и все в утиль… в прах…
