(Вместо предисловия)
Многим, конечно, известно, что человек – это высокоразвито животное. Эволюция привела к тому, что передние лапы низкоразвитого животного вдруг превратились в руки, а вертикальная стойка способствовала развитию головного мозга и членораздельной речи.
Любой человек, принявший лишнего после тяжелого трудового дня, обычно в пятницу, знает – чтобы не впасть в животное состояние нужно встать на ноги (бывшие задние лапы). Все животные инстинкты особенно сильно проявляются в положении на четвереньках и в положении лежа. Чтобы разум возобладал над природой, необходимо встать, ходить и, как учат наши младшие братья, – прыгать на задних конечностях. В общем – «кто не скачет, тот… не человек», ну, или – «недочеловек». На диалекте великорусского языка слово «чоловик» означает говорящее чело. Лицá не видно, поэтому и создается такое впечатление, что говорит «чоло».
Чем высокоразвитее животное, тем оно изощреннее. Все природные потребности двуногие гомо сапиенсы удовлетворяют не ради того, чтобы облегчить или продлить свое существование, а чтобы получить языческое удовольствие. Высокоразвитые пьют не только потому, чтобы утолить жажду, едят не только для того, чтобы зарядить тело физической энергией, а потому и для того, чтобы получить эстетическое наслаждение от самой процедуры пития изысканных жидкостей; от вкусной пищи, от дорогой сервировки стола и, конечно же, от мирной беседы с себе подобными. Согласно этикету, высокоразвитые принимают пищу не спешно и часто обсуждают при этом какие-нибудь вопросы, например, семейные, метеорологические или предпринимательские.
Высокоразвитые политики могут решать за обеденным столом геополитические проблемы, например, о разделе мира, вводе войск, бомбежках городов, чтобы установить демократическую справедливость. Где, как ни за столом, можно объявить свою приверженность к демократии, запивая разжеванный и проглоченный кусок нежной телятины вином из урожая винограда, собранного ещё в донаполеоновские времена!
У всех западных и прозападных высокоразвитых особей понятие множества и множественности вызывает в лучшем случае раздражение, в худшем – истерику. Множество самостоятельных государств они пытаются объединить в унитарные союзы. Множественность мнений они унифицируют до единой позиции, руководствуясь не любовью к какому-то там отечеству, а следуя за высокоразвитой рациональной истиной. От идеи множественности западники и иже с ними приходят к идее разрушения и уничтожения. Их стремление к синтезу, к объединению обязательно заканчивается установлением единого миропорядка, причем любыми средствами. О нравственном падении объединителей говорить излишне. Они всегда правы. Они же борются за демократическую истину, согласно которой свобода – это радость от регламентированного жития. Но созданный таким образом союз быстро рушится. Начинается деление сухого целого на мертвые части. Древо жизни сваленное, ошкуренное, распиленное, раскалывают… и сжигают, чтобы было тепло. Процесс деления в логических науках называется анализом, а в физических – распадом.
