(зарисовка)
Люблю я раннею весной наведаться в ближайшую балку, склоны которой заросли кустарником, хвойными и лиственными деревьями. Хожу в это живописное место почти каждый день, отмечая ростки пробивающейся жизни. Балка здесь глубокая, широкая, наполняемая из нескольких извилистых ручьев, стекающих к трём искусственным прудам, расположенным друг за другом живописным каскадом. Когда-то здесь собирались открывать терренкур для отдыхающих – рядом курортная зона, санатории.
Эти пруды, за двадцать лет порядком обмелевшие, заросли ряской. Люди их замусорили настолько, что купаться нельзя, и рыбы почти нет. Однако фанатичные рыбаки ещё сиживают вдоль прудов, некоторым удаётся что-то выловить.
Но какая благодать − эти полуболотца для квакш, особенно в их брачный период. Недели две я наслаждаюсь разноголосым пением местных солистов.
Огромные лягвы с упоением: одни баском, другие фальцетом (те, что помоложе), изо всех сил стараются перепеть конкурентов. Ретивые женихи исполняют серенады своим избранницам, дородным матронам, выбирающим голосистого удальца.
Эта певческая вакханалия заканчивается с первым зноем, и наступает тишина. Сонный покой обволакивает царство Берендея, подкоряжных нимф и русалок.
Перешагнув через ручей, иду по еле заметной тропинке, минуя дома хутора, расположившегося в балке, в этом прохладном комарином краю. Тропка поднимается и углубляется в смешанный лес, посаженный когда-то лесхозом. Всё давно заброшено и запущено, как почти вся наша бедная Россия с её деревнями и сёлами, полями и садами, прудами и дачными участками…
Есть в леске настоящие буреломы, так что и не проберёшься через них. Стоит шеренгой зелёный лес, шумит, живёт по своим законам на радость птицам и мелкому зверью: зайцам, белкам, ежам и лисицам.
Моё внимание привлекли две сороки, громко трещащие на дереве, и скачущие с ветки на ветку.
А вот и виновник их тревоги – другая сорока, видимо, вторгшаяся в семейную идиллию. Деревья уже покрылись сплошной зелёнью. Ранней весной здесь буйствует кипень цветения алычи, диких абрикосов, вишни.
Словно стихия, белое убранство накрывает балку и окрестные сады так, что, кажется, будто сверху спустились молочные облака, причудливо зацепившиеся за вершины деревьев.
Иду вниз по дорожке, видение тает, приобретая более живые образы. Начинаю различать отдельные белопенные островки алычи, которые словно невесты, взялись за руки и застыли в ожидании вальса…
