Приехал я 17-летним зеленым провинциальным парнишкой поступать в университет в чужой город. Это было, не побоюсь громких слов, аж двадцать пять лет назад. Тогда казалось, что я, наконец, вырвался из оков родительского контроля, теперь я взрослый, живу в общаге с тысячью рублей в месяц от мамы, делаю что хочу, пью, курю, сорю деньгами (ну, по крайней мере первые два дня после перевода), наслаждаюсь жизнью и общением с девочками, завел новых друзей, таких же взрослых и самостоятельных, как и я. У меня начался отсчет нового мира, который закружил неокрепший мозг в вихре свободы, удивления возможностям, масштаба вседозволенности и удовольствий, доселе мне неведанных.
Учеба? Ой, я вас умоляю. Программирование там какое-то, Паскаль, Фортран, лекции. Первые недели еще ходил на занятия, было любопытно, познакомился с одногруппниками, вроде нормальные ребята, любят учиться, знают, зачем пришли. Но потом сосед по комнате, который был старше на 2 года, сделал свое дело. Он был уже опытный и сказал, что можно не ходить на пары, главное, найти того, кто даст потом списать конспекты. Я так и сделал. Приметил для себя, что староста у нас – девочка ботанического сложения ума, ответственная, серьезная и пухленькая, значит, точно любит сладкое. План созрел: пара комплиментов и шоколадка, и конспекты были обещаны после каждой лекции. Но я не брал их. Потому что другой товарищ, еще более опытный, сказал, что можно никакие конспекты не переписывать, а договориться, чтобы староста написала шпаргалки к экзамену. Ну, он был прав. Как я бы переписывал километры лекций по высшей математике? Да там одна формула на два листа, возможно ли такое.
Я успокаивал себя тем, что староста не подведет. Тем более, я ей нравился. В середине семестра практически перестал ходить в универ. Сами посудите. Утром встать нереально тяжело, на вторую пару идти уже нет смысла, третья вообще обычно ненужная. Ближе к сессии шоколадка с орешками старосте – и шпаргалки на всех экзаменах мне были обеспечены. Ответственная девочка писала их специально для меня, потому что самой списывать считала унизительным и позорным делом.
Первый семестр кое-как сдал, преподаватели знакомились со мной заново, и я чувствовал некую тревогу: в зачетке стояли одни “удовлетворительно”, ни одной четверки. Хвастать родителям было нечем, решил, что второй семестр возьмусь за ум. За ум взялся с трудом, через невероятные усилия стал посещать лекции, потихоньку начал погружаться в состояние, которое сейчас называют “паническая атака”. Тогда я называл это другим нелитературным словом. Примерно, как “все пропало”, только чуточку по-другому. Одним крепким словом. Решил, что к концу первого курса меня отчислят, потому что, действительно, было очень сложно, учитывая, что первый семестр я попросту прогулял.
