Глава 1. Неожиданное предложение
Ранним утром 5 мая 1893 года огромный дом ситцепромышленника Протасова, прозванный в Татаяре «замком», был разбужен очень громкими, переходящими в истерический визг детскими криками. Доносились они с хозяйской половины и слышны были даже в лакейском полуподвале, несмотря на толстые, в два наката, дубовые перекрытия.
Вздрогнув, горничная Фотиния проснулась, оторвала от подушки кудлатую голову. Ее чуткое ухо уловило: крик принадлежит внуку фабриканта, десятилетнему Мише. Это было удивительно, ведь Фотиния знала мальчика как тихого и милого ребенка… «Стряслось что-то!» – подумала с ужасом. Часто и гулко забилось сердце. Быстро вскочила, размашисто вытерла липкие со сна губы. Путаясь, натянула поверх ночной рубахи суконное платье, на голову – белый крахмальный чепец. Вступила в холодные башмаки и выскочила из комнаты. Тут же ее едва не сбила с ног толпа прислуги, которая мчалась по темному коридору в сторону хозяйской половины. В страхе быть затоптанной женщина прижалась к стене. Завывающим голосом, ни к кому не обращаясь, крикнула: «Что случилось-то?» Возле нее, ударившись о дверь, остановился Пашка Маврикин, выездной лакей. Глаза круглые, как у филина, волосы всклокочены, дышит хрипло, с натугой. Проорал затхло и кисло прямо в ухо: «Да опять, видать, чудище это из чулана выбралось…»
Начальник губернской сыскной полиции барон Фома Фомич фон Шпинне сидел в своем служебном кабинете на улице Пехотного капитана и со скучающим видом просматривал бумаги. Напольные часы в резном ореховом футляре показывали четверть девятого. С улицы сквозь неплотно прикрытые окна доносился грохот проезжающих мимо телег и крики из лавки зеленщика напротив. День только начинался. Он обещал быть солнечным и теплым. Однако хорошая погода совсем не радовала полковника фон Шпинне. В губернском городе Татаяре установилось долгое и утомительное затишье – мертвая зыбь. Вот уже несколько недель от сыскных надзирателей с околотков приходили пустые сводки – ни одного происшествия. Вынужденное безделье разлагающим образом сказывалось на сыскной. Агенты ходили сонными и вялыми, как осенние мухи. Общее настроение передалось даже полицейским лошадям – кучер Касьян, огромный, разбойничьего вида человек, жаловался, что они отказываются от ежедневной порции овса. Сам Фома Фомич с ужасом чувствовал, как к нему в душу заползает уныние. Чтобы не дать ему восторжествовать и чем-нибудь себя занять, начальник сыскной с упорством кладоискателя рылся в старых уголовных делах. Так проходил день за днем… но не сегодня.
