В большом загородном доме Васильевых, напоминавшем холодный германский замок, происходил переполох.
– Что за бардак вы здесь устроили?! – возмущался хозяин особняка 65-летний Зосима Иванович. – Можно подумать, что отправляетесь во Францию не на 20 дней, а на всю жизнь!
– Дядя, это достаточный срок для того, чтобы набрать с собой побольше одежды, – спокойно ответил любимый племянник Есений, а по совместительству, известный учёный и гордость семьи. – Ева сказала, что погода в Париже очень капризная, поэтому нужно брать и лёгкие, и тёплые вещи.
– Избалованная девчонка! – с презрением фыркнул дядюшка. – Ваша младшая сестра уже 7 лет живёт заграницей… ну да… умчала за год до смерти матери и твоего переезда в мой дом, а пригласила нас в гости впервые!
– Знаешь ведь, они с мужем ютились на съёмных квартирах, а после той эффектной фотосессии, карьера Евы пошла в гору: она заключила выгодный договор с известной фирмой, стала лицом косметического бренда и смогла купить дом, куда и зовёт нас. А ты напрасно не летишь!
– Плевать хотел на ваши Парижи! – злобно буркнул старик.
– И всё же не понимаю, Зосима Иванович, почему и я не могу сгонять туда хотя бы на недельку, – сдерживая возмущение, проговорил вошедший в комнату Марк Белецкий – муж единственной дочери сварливого пенсионера. – На заводах нет ничего срочного в ближайшее время.
– А китайцы? – раздражённо гаркнул хозяин крупного бизнеса.
– Они прибудут через 10 дней…
– Ты мой заместитель или кто? Понимаю, не нравится, что Галка едет вместе с Есением. Ревность! Он её двоюродный брат— просто друзья! С детства эти дети не разлей вода! Иди и занимайся работой, бездельник, а не про бабу свою думай! Два завода тебе доверил, увалень!
Белецкий скорчил зловещую гримасу и покорно вышел из спальни свояка.
– Смотрите у меня! – угрожающе зашептал старик племяннику, когда Марк хлопнул дверью. – С Галкой там не расслабляйтесь!
– Дядя, напрасно волнуешься, я взрослый мужчина, мне 46, и сестра для меня – святое, – успокоил сын покойного брата.
Зосима Иванович затих и смиренно покинул комнату. Есений был единственным человеком, способным парой простых слов утихомирить агрессивного и неуживчивого богатея.
– Значит, Галка, едешь? – пенсионер, уже вновь недовольный влетел в спальню Белецких.
– Еду, – мечтательно улыбнулась стройная, красавица-Галатея, аккуратно складывая в большой чемодан изящное вечернее платье.
