В Спарте
Обшарпанный рыночный ряд был безнадежно пуст. В тон свинцовому небу все вокруг выглядело серо, уныло. Грязный серый цвет теперь преобладал везде, куда ни посмотри. Дороги, дома, редкие прохожие, облетевшие стволы деревьев – все серое в цвет эпидемии, что взялась ниоткуда, а затем быстро накрыла весь край, поглотила Спарту целиком.
Пара местных спекулянтов топтались возле прилавков, зыркали глазами из под капюшонов, оценивая проходивших мимо людей. Они пожалуй единственные, что не шарахнулись от подошедшей к ним женщины.
– Крупа, мука, чечевица…
Можно сказать, что сегодня ей крупно повезло – Елене удалось выменять немного ячменной муки. Пришлось пожертвовать парой гребешков, что когда то дарил ей отец, но ничего страшного. Зато сегодня будет вполне приличный обед. Она прижала к груди драгоценную ношу, закрыла платком, чтобы в целости донести все до дома, чтобы никто ненароком не вырвал из рук продукты, и быстрым шагом направилась к дому.
Серая улица утопала в грязи. Крысы совсем ничего не боялись, разгуливали средь бела дня. Редкие прохожие шарахались прочь, быстро исчезая, сливаясь с грязно-серым пейзажем. Запах гари, казалось, не выветрится с этих печальных улиц уже никогда. Как все изменилось. И никакого просвета, надежды – вообще ничего. Мрак, сплошной мрак, нужда, всюду смерть. Поганый смрад нечистот плотно завис в воздухе. Все насквозь провоняло – не помогает ни дождик, ни ветер. Конца – края не видно ужасной беде. Как сильно изменилась Спарта за прошедший год. Как тяжело давался каждый день этого злосчастного года – выжить, не заболеть, продержаться … И следа не осталось от прежней нормальной жизни. Как будто и не было ее никогда, этой самой жизни.
Обидно до слез. Но слезы, увы, положения не спасают. Плачь не плачь, а жить как то надо. В постоянном кошмаре чумных погребальных костров, когда люди шарахаются друг от друга, а едва завидев вдалеке чью-нибудь фигуру, стараются перейти на другую сторону улицы, дабы не сталкиваться с недавними друзьями- соседями. Самих тех друзей и соседей с каждым днем становится меньше и меньше. Люди мрут как мухи. Эпидемия методично собирает свой урожай, обходя дом за домом. Один за другим тут и там пылают прощальные костры, слышен плач, а затем тишина. Мертвая, зловещая тишина.
