Один день, когда уборка хлеба ещё только начиналась, Лев Николаевич после завтрака, состоявшего из овсянки и простокваши, пошёл в сад посидеть на любимой скамейке в тени лип над оврагом, за которым открывался вид леса и поля. Вдалеке слышались женские голоса: "Солнышко покажись, красное снарядись! Чтобы год от года давала нам погода тёплое летечко, грибы в берестечко… Солнце, солнце, выблесни в оконце, дай овсу рост, чтобы до небес дорос; матушка-рожь чтобы встала стеной сплошь." Подойдя к скамейке и оторвав плоскую ветку липы, Толстой присел и обмахиваясь веткой, как веером, открыл принесенную с собой записную книжку. День был жаркий и безветренный, размаривало. Редкие облачка разбежались к горизонту, солнце засияло ярче прежнего.
Посмотрев налево, Толстой увидел неспешно шагавшего к нему элегантно одетого человека очень похожего на покойного брата Сергея. – Как я любил Серёжу, тут же вспомнив его поймал себя на мысли, что слово "любил" неверно. Серёжей Лев восхищался, подражал ему, любил его, хотел быть им. Восхищался его красивой наружностью, его пением, – он всегда пел, – его рисованием, его весельем, и в особенности, как ни странно это сказать, непосредственностью его эгоизма. Несколько лет назад он умер, и Толстой подумал что в предсмертной болезни и умирая он был также непостижим ему и так же дорог, как и в давнишние времена детства. В старости, в последнее время, он больше любил меня, дорожил моей привязанностью, гордился мной, желая быть со мной согласен, но не мог и оставался таким, каким был: совсем особенным, самим собою, красивым, породистым, гордым и, главное, до такой степени правдивым и искренним человеком, какого я никогда не встречал… И почудилось Толстому будто он произнёс это вслух.
– Добрый день, Лев Николаевич! – облокотившись на спинку скамейки простодушно сказал незнакомец.
– Добрый день, милостивый государь! Издалека я принял вас за почившего моего брата. Вы необыкновенно похожи на графа Сергея Толстого! – улыбнулся Лев Николаевич незнакомцу. – Я был бы счастлив сейчас поговорить с таким блестящим человеком как Ваша…
– О нет, нет! – смущенно поморщился незнакомец. – Я не граф и не барон, чтобы
обращаться ко мне с этими титулами. – И, повернувшись к Толстому, поклонился и неразборчиво назвал своё имя.
