Изабелла впивалась жадным взглядом в яркое солнце, которое плавно втискивалось своей необузданной волей в объятия безоблачного неба и плавных волн океана. Эта удивительная красота притягивала ее не столь редкой возможностью наблюдать все своими глазами, сколь странным, почти необъяснимым, вот-вот и достижимой изоляцией от преследующего прошлого. Жар злого пламени продолжает болезненно проникать сквозь кожу, а запах пепла с мерзким привкусом во рту будто бы пытается отравить ее. Вновь и вновь это возвращается, утихая лишь на блеклые мгновения, прежде чем напомнить с удвоенной силой ее вину за еще не имеющую передаваемого клейма в истории, но ею лично называемую Материнская Пламень.
Легкие покачивания корабля от волн вступают в синхронизацию с ее сердцебиением, даруя расслабляющий эффект единением с этим пульсирующим проявлением жизни планеты. На пике этого неестественного, незаслуженного и спасительного умиротворения Изабелла неожиданно знакомится с чем-то столь пронзительным и чистым, сколь легко теряет контроль над своим телом, которое лишь в последний момент перед падением за борт успел подхватить Бэккер. Она испуганно взглянула на него влажными глазами так, как смотрят на чужака, позволившего себе излишнюю вольность. Его удивление было сдержанным, действия – аккуратными: он чуть отошел, дав ей место, и лишь после того, как она пришла в себя, услышал комментарий происходящего.
– Немного укачало. – Изабелла словно просыпалась от самого приятного сновидения в жизни, того, которое казалось чем-то более реальным для естественного мира, от чего ей всерьез слышался некий зов.
– Я думал, с твоим опытом космических перелетов ты такому не подвержена.
Бэккер старался быть доброжелательней обычного, что ей виделось слишком неуместным и наигранным. Она сказала с легкой издевкой то, что первым пришло на ум:
– Подстригся все же.
– Да. Как-то привычнее быть налегке.
– Криво вышло. Хоть бы попросил. – Бэккер дернул плечами. – Или это навевание ностальгии… единственного оставшегося в живых на пепелище мира?
Бэккер ответил на это дерзкое замечание лишь холодным, строгим взглядом того, кто не собирается реагировать на провокацию. Он подошел к перилам, встав рядом с ней, вглядываясь в прекрасную своей естественностью красоту, отражающую голубое небо, океан. Холодный ветер окутывал их наподобие живого одеяла, придавая обоим до сих пор непривычную возможность дышать в полные легкие этим чистым воздухом, который отлично подчеркивал чуждый своей бескрайностью простор.
