«Тот, у кого нет музыки в душе,
Кого не тронут сладкие созвучья,
Способен на грабёж, измену, хитрость…»
(Уильям Шекспир)
Оскар Стоун
Ядерной вспышкой сверкнул закат, и темнота, густая и серая, словно пепельный саван, опустилась на город. Пожилой мужчина подслеповато обвел глазами кабинет. Привычная обстановка утонула в полумраке.
Сколько времени он провел здесь? Час? Два часа? Несколько дней?
Он растерянно взглянул на руки – пальцы нервно подрагивали в такт неслышной мелодии.
Надо собраться. Надо преодолеть искушение еще раз нырнуть за грань, туда, где боль настолько сильна, что ею начинаешь упиваться. Надо взять себя в руки и ненадолго заморозить сердце. Мыслить расчетливо и без эмоций.
Пусть на пару часов – потом у него будет время, чтобы в полной мере осознать собственное бессилие и несправедливость мира. Утонуть в этой едкой щемящей боли. Уйти в нее с головой. Но сейчас, ради нее, ради маленькой Рут, он должен быть сильным.
Мужчина еще раз бросил прощальный взгляд туда, где в сумраке на широком столе притаился страшный сверток, уже готовый к утилизации. Выдохнул, набрал нужный номер по памяти и произнес единственное слово, которое от него ждали:
– Да.
Все. Теперь точно все. Он принял решение. Оно было тяжелым и болезненным, но необходимым. Оставалось только ждать. Темнота навалилась с новой силой, растеклась и в глазах, и в мыслях.
Через полтора часа бесконечного затяжного ожидания поздний гость скользнул через порог продолжением сумерек. Словно одна из вечерних теней, столь же безликий и незаметный. Отсутствие света ему ничуть не мешало. Он свободно передвигался по кабинету, легко ориентировался и действовал. Темно-серый костюм скрывал высокую фигуру в полумраке.
Лишь блеск росчерка скальпеля и абсолютно лысого черепа доказывали мистеру Стоуну, что он не один. Не сошел с ума от горя, принимая тень за живого человека. Мужчина жадно прислушивался к звукам в темноте, они стали его поводырем в пространстве и времени: тихие щелчки, шелест пакета. Скрип, протяжный, тягучий, который он услышал или только представил? Снова шелест. Снова щелчки.
По логике то, что сейчас происходило, должно было привести мужчину в ужас. Но Рут, его маленькая Рут уже не имела ничего общего с мертвым телом в свертке. Ему проще было поверить, что она уехала или просто задержалась, чем в кошмар последних дней. Да-да, просто кошмар, дурной сон. И этот человек в нитриловых перчатках с небольшим чемоданом хирургических инструментов – его продолжение. Скоро все закончится. Скоро он проснется.
