Однажды ей приснился сон:
«Растаяли снега и лёд,
Пришла весна, пришел и он.»
Он рядом, и он к ней идет.
Морена стояла посреди заснеженного леса, окруженная молчаливыми деревьями, голые ветви тянулись к небу, будто когтистые руки. Лёгкий ветер обдувал снежинки, которые кружась, медленно падали на её длинные, черные, как смоль, волосы. Холодный воздух обжигал бледную кожу, но она не шевелилась, словно не замечала этой окутывающей стужи.
Она сама уже не помнила, сколько лет прожила в этом лесу. Время здесь словно потеряло всякий смысл, растворилось среди бесконечных снежных завес. Она была совсем маленькой, когда впервые оказалась в этой глуши, и с тех пор мир за пределами деревьев превратился в призрачное воспоминание. Её единственным прибежищем стала старая хижина, расположенная на опушке леса, будто покинутая многими веками назад. Её стены, почерневшие от времени и холода, казались хрупкими, но выживали в этой стуже, как и сама Морена.
Несколько раз девушка пыталась освободиться, уйти. В первые годы заточения в этом месте она отчаянно искала путь из этого снежного плена. Шла в разные стороны, надеясь найти край леса, дорогу или хотя бы признак жизни. Но каждый раз, как бы далеко она ни уходила, она неизбежно возвращалась к той самой хижине. Лес будто играл с ней, закручивая тропы и стирая её следы, затягивая её обратно, как вечно замёрзшая ловушка.
Морена больше не сопротивлялась. Она приняла это как данность, как неотвратимость своего существования. Лес был её домом и её тюрьмой. Её воспоминания о том, как она здесь оказалась, со временем поблекли, превратились в размытые образы детства, оставшиеся где-то далеко, за снежными стенами этого мира. Лишь одна картина оставалась чёткой: звёздная ночь, холод, который пробирал до костей, и чьи-то голоса, теряющиеся в ветре.
Теперь она не бродила по лесу в поисках выхода, но каждое утро, как по привычке, поднималась на высокую гору, одинокий пик, возвышающийся над заснеженным лесом. С этого места весь мир казался мёртвым, бескрайнее море снега, несуществующее время.
Морена была совершенно одна. За всё время, что она находилась в этом холодном лесу, ни один человек не ступал сюда, ни один зверь не пробегал мимо. Лес казался мёртвым, как будто само существование живых существ было вытеснено чем-то невидимым и жестоким. Даже птицы избегали этого места. Ни крика ворон, ни шелеста крыльев – только тягучее молчание, время от времени нарушаемое свистом ледяного ветра.
