…Потом говорили и писали, будто управляющего делами убили, выкинув из окна его собственной квартиры. На самом деле, убили его раньше, выкинули уже труп. Мы ж не звери – живого человека с девятого этажа выбрасывать, если такого приказа нет. А приказ был простой: допросить и ликвидировать. Так, чтобы понятно было: по грехам его ему воздалось.
Сигнализацию отключили, замки вскрыли за полминуты, вошли. Он нас хорошо знал и сразу все понял. Умолять не стал, только попросил легкой смерти. Да мы ведь не против. Дай показания – и будет тебе легкая смерть.
Он все рассказал. Все счета назвал, все проводки, копии документов, за которыми мы пришли, вынес из тайника в санузле. А не стал бы копии делать – ничего бы и не было. Вроде умный человек, опытный, а поди ж ты… Жадным оказался сверх меры. Только на один вопрос не ответил: на что рассчитывал? Вздохнул и промолчал. Написал под диктовку записку: так, мол, и так, неизлечимо болен, страдаю, лучше самому, чем ждать страшного конца…
Моряк его легко ликвидировал, нужную точку на шее надел – и готово. Вот после этого и выбросили.
Четверо мужчин среднего возраста в добротных костюмах и недешевых галстуках, недавно завезённых в спецрпспределитель, молча сидели в обширном кабинете. Лишь одному из них пару раз приходилось бывать здесь раньше. Поэтому он знал, что окна в этом кабинете из пуленепробиваемого стекла, слегка отдающего фиолетовым оттенком. Сейчас окна были закрыты плотными светло-бежевыми шторами. Впрочем, они были закрыты всегда, разве только хозяин кабинета иногда слегка откидывал край мягкой на ощупь ткани, выглядывая во двор. Это, впрочем, происходило редко: не рекомендовалось по соображениям безопасности. Поэтому в кабинете постоянно, днём и ночью, горел свет.
Ожидание продлилось недолго. В стене открылась неприметная дверь, роль которой исполнил книжный шкаф, и в кабинет вошёл Генеральный секретарь. Все четверо встали, но он слабо махнул рукой, давая понять, что сейчас не до формальностей. Шёл Генеральный медленно, выглядел задумчивым. Сел в своё кресло, оперся локтем о столешницу, покрытую зелёным сукном.
Словно в бильярдной, – подумал один из мужчин. Что подумали остальные – неизвестно.
Он потёр ладонью обширное бордовое пятно на лбу, звякнув ключом, открыл один из ящиков стола, достал обычную серую папку, положил перед старшим группы.
