В тот год стояли морозы. К вечеру Илюзу накрывала густая синяя стужа. Трещали стекла в окнах домов, стянутые морозным панцирем. Из печных труб клубился дым. Перед поселком растянулся белый от снежного покрова лиман.
Дед Алексей, как обычно, управлялся по хозяйству. Покормил и запер курей, включил им старый обогреватель. Проверил скот, особенно овцу Дашку, которая вот-вот должна была окотиться. К ней придется наведываться всю ночь, чтобы ягненок, как родится, не околел на холоде.
Перед тем, как зайти в дом, дед Алексей всмотрелся в темнеющий лиман – там было пусто и тихо. От этого ему стало не по себе. Вот если бы двор охраняла собака, было бы спокойнее. Но собак в Илюзе не держали. Из домашних только кошки водились, да разве кошка предупредит о надвигающейся беде? Они только свою шкуру берегут. Тут же мимо Алексея в дом прошмыгнула коричневая Ириска – замерзла.
На пороге Алесей отряхнул веником сапоги, снял и занес в коридор, запер дверь и вошел в дом. В прихожей принялся снимать уличную одежду.
– Хозяйка, накрывай на стол! – крикнул он и прыснул: жена его, Ирина, не любила такое обращение. Но ему нравилось ее в шутку поддеть.
Ирина не ответила. Дед Алексей повесил на крючок фуфайку, стянул с себя ватные штаны и повторил:
– Хазяйка-а-а! Ужин, ужин подавай!
Тишина. Алексей прошел в дом, раскачиваясь под скрип деревянного пола. Заглянул на кухню – никого. Заглянул в кладовую – никого. Быстро, забыв, что болят коленки и ноет спина, он прошел в спальню. Там, лежа на кровати, вся в поту и слезах, стонала и охала его Ирина. Она держалась за живот, укутанный в слои домашних халатов, и дрожала всем телом.
– Опять? – тихо спросил Алексей, опускаясь на табуретку рядом с кроватью.
– Опять, Алеша, – сквозь слезы ответила жена.
Ночь была долгой. Алексей приносил Ирине воды, накрывал ее одеялом, когда мерзла, запускал в дом мороз, когда становилось душно. Прикладывал ко лбу мокрое полотенце, баюкал и успокаивал. Ходил проверять Дашку – не начала ли та котиться. Дашка терпела.
К утру мучения закончились. Жена крякнула и слабо, ровно завыла. Дед Алексей подошел к ее ногам, развел их в стороны и посмотрел вниз.
– Что там, Алешенька, что?
– Все то же, – покачал он головой.
– Ты меня прости…
Алексей не ответил. Сгреб в охапку покрывало, на котором лежала Ирина. Оделся, закинул его на спину и вышел на улицу. Там медленно отступала ночь: на горизонте черное небо изрезали синие полосы будущего рассвета. Лиман был таким же пустым и тихим. На душе у Алексея было тяжело. Он шел через двор, пряча голову в плечи. Под ногами скрипел снег. А покрывало позади Алексея оставляло на белой тропе красную дорожку из капель крови.
