Становилось трудно дышать. Дым забивался в горло и скрёб, свербел, норовил расцарапать до крови или же заткнуть навечно, чтобы не кричала и не будила лихо. А лихо было рядом: кочевники ушли недалеко, – Шикша слышала вроде как удаляющийся топот разномастных коней, которые чуть не затоптали её в поле, когда она возвращалась с охоты. Но сдержаться, убежать или хотя бы спрятаться не было ни сил, ни желания, ни воли.
Каждая изба в Хотянах горела, каждый сарай и амбар полыхали так, что пламя от своей мощности ревело, резвилось то ли радостно, то ли натужно. И Шикша ревела ему в звук, надрывалась, выла, что раненый, потерявший семью медвежонок. Перед глазами мелькало красное и жёлтое, в которое теперь превратились коричневые деревянные избы, которым стали и розоволицые живые люди.
Щёки пекло жаром, поднимающимся к светлому, летнему небу, которое давно затянуло чёрным, безжизненным дымом. Сума с травами, кореньями и тушкой зайца упала на землю, которую уже начал покрывать пепел, будто грязная, хворая скатерть опускалась на стол. Шикша от бессилия рухнула на колени и не почувствовала боли, только в груди замирало и кололо, вновь стучало торопливо и судорожно, но всё равно разрывало и жалило, как пчела недруга. И казалось, что душа Шикши стала неродной, словно пыталась вырваться вслед за теми, кого потеряла.
Огонь пожрал всё быстро, разнося древесно-мясной смрад по округе. Кое-где ближе к окраине виднелись дымящиеся остовы изб, печи, что выстояли и закалились, сгоревшие рёбра коров и лошадей, людские черепа…
Золу и пепел поднял внезапный ветер, и Шикше пришлось зажмуриться. «Хоть бы это был сон. Как обычно», – подумала она. Но открыв глаза, поняла, что если и сон, то выберется она из него не скоро: чтобы увидеть рассвет, необходимо прожить ночь до конца.
Шикша поднялась и помедлив ступила на выжженную, чёрную траву, которая с лёгким хрустом рассыпалась, покрывая лапти и помечая их смертью. Земля ещё источала тепло, высушено и вымученно смотрела на небо, но на неё падали только капли слёз. Шикша шла по широкой и мёртвой улице к пятой избе, где её раньше ждали и любили. Внезапно пришла запоздалая мысль, что кочевники могут воротиться, проверить и добить, но когда Шикша увидела остатки избы, собачий череп возле ног, белёсые с чёрным мясным нагаром кости там, чуть дальше, где было крыльцо, не выдержала – закричала вновь, заскулила от горя и неверия.
