Огарок дня вот-вот должен был истлеть и исчезнуть, как и большинство других дней в потоке этой бессмысленной, но всё же бурлящей жизни. За окном, как из иллюминатора, будто бы колыхались кипящие морские волны, лил перевёрнутый фонтан, под которым медленно проплывали жёлтые трамваи, а люди… а вечно куда-то спешащие люди, что с них взять, метались со своими нелепыми грибными шляпами: кто на работу, кто с работы, кто на свадьбу, ну а кто на похороны.
В то время обычный студент истфака, Матвей Чудинов, сидел за пыльным письменным столом и чертил по белой и хрустящей бумаге какие-то слова.
И вдруг в глазах Чудинова всё померкло. Мистика? Да вряд ли. Наверное, просто пробки выбило. Надо было сходить и разобраться, в чём дело.
И, почувствовав запах удушающей гари, немедленно направился к выходу, после чего повернулся к трансформатору и резко открыл крышку. От старой проводки выпрыгивал густой дым. Чудинов закашлялся. Ну вот, теперь ему придётся ждать до начала новой недели. Очевидно же, что раньше понедельника ни один электрик даже и не подумает показать свой нос в этом Богом забытом месте. Вернувшись в квартиру, он лихорадочно кинулся к своему столу, открыл ящик и, к счастью, нащупал одну свечу и коробок спичек. Достав спичку, Чудинов ловко зажёг свечу и поставил прямо перед собой. Рядом лежала книга «Государство» Платона.
***
Чудинов вошёл в здание университета, где по пути ему встретился ассистент профессора Белецкого. Того самого профессора, который преподавал на кафедре археологии в их вузе. Согнувшись в три погибели, тот проковылял мимо Чудинова с таким недовольным видом, что студент едва не засмеялся. В руках эта чрезвычайно неприятная личность, напоминающая Вагнера1, несла простреленный человеческий череп. К слову говоря, с этим ассистентом он не очень-то и ладил. Тот считал Чудинова чуть ли не выскочкой, главным любимчиком профессора. Но парень молча прошёл, сделав вид, что никого не заметил.
Вскоре Чудинов постучался в дверь аудитории.
– Да-да, заходите! – пролепетал старик, рассматривая в очках, точно под микроскопом, чью-то тетрадь.
Чудинов вошёл.
– О, Матвей! Голубчик! Я как раз тебя ждал.
– Вадим Савельевич…
– Да ты проходи… – перебил его воодушевлённый Белецкий, – присаживайся!
Матвей с довольным видом присел на стул.
