– Чем они его накачали? – закричала я во весь голос, когда на том конце абонент наконец-то взял трубку.
Юра ползал по полу в спальне и обшаривал трясущимися руками половик. По подбородку, как у бешеной собаки, бежала слюна, повисая на воротнике криво застегнутой рубашки. Юрина сумка валялась в коридоре, разутые ноги были в грязи. Один-единственный ботинок стоял в задумчивости где-то на середине пути между комнатой и прихожей. Из коридора в гостиную тянулась жидкая дорожка блевотины, смешанной с уличной грязью. Юра громко и прерывисто дышал, иногда заваливался на правый бок и пытался ухватиться за половик, будто по полу было что-то рассыпано. Он поднял на меня воспаленные глаза, и безумная улыбка озарила его лицо:
– Глянь, сколько бабла! – он протянул мне пустую руку, сложенную лодочкой.
– Николай Павлович, – кричала я в трубку, – у него глюки! Он сбрендил! Я убью ее, убью! Убью!
– Вот это ни хера себе, – хохотал Юра, перебирая пустоту, – капустка привалила…
Я швырнула телефон на диван, бросилась к Юре и попыталась поднять его с пола:
– Юрочка, миленький, ну пожалуйста, вставай! Вставай, пожалуйста, Юра.
– Отвали… – зарычал Юра, оттолкнув меня свободной рукой, – все рассыпала…
Я потеряла равновесие и полетела на пол, ударившись головой о ножку дивана. От удара я прикусила губу. Струйка крови побежала по подбородку вниз, алой прожилкой расцвечивая лужицу с грязью и блевотиной.
– Ты же обещал! – кричала я, и из груди у меня вырывался странный звук, похожий на всхлипывание. – Ты обещал!
Телефон вздрогнул и начал нервно жужжать, прыгая по плюшевой поверхности дивана. Я поднялась на ноги и схватила мобильник:
– Николай Павлович, Юрке плохо… Может, скорую вызвать? Он уже полчаса деньги по ковру собирает…
Юра отполз в дальний угол, обессилено лег на пол и заплакал:
– Ты прикинь, – хныкал он, утирая слезы, – полный дом бабок… Ни хера себе!
Я снова бросила телефон на диван, подобралась к Юре и прижалась головой к его груди: сердцебиение было частным, но ровным. Он вцепился мне в волосы рукой:
– Чего лезешь, коза… Отвали, – прошептал он, еле ворочая языком.
– Больно, – пожаловалась я, пытаясь вытащить волосы из крепкой Юриной руки.
Мокрые пальцы разжались, он закрыл глаза и обмяк. Я перевернула его на бок – на тот случай, если стошнит, раздела его до нижнего белья и укрыла пледом.
