Небольшой медицинский отряд быстрого реагирования вошёл в селение.
Тишина. Хотя в деревне полной тишины летом быть не может, но человеческое отсутствие ощущается.
Отсутствие живых людей. Погибшие стали попадаться ещё за несколько метров до первых домов.
– Пантов, со мной, – голос Ерёмина звучал глухо, с трудом прорываясь сквозь защитные слои костюма.
– Понял.
В медицинскую службу вплелась воинская дисциплина и с началом последней эпидемии упрочила позиции. Однако врачи старались до последнего отстоять свой статус, несмотря на то, что были увешаны оружием так, что для медицинского снаряжения места почти не оставалось.
Ерёмин с Пантовым вошли в первый дом.
Иванов, Котелин и единственная женщина в отряде – Светлана Лавина, остались снаружи, настороженно поглядывая по сторонам.
Где-то должен быть носитель. Обнаружить его и изолировать – их задача. Хотя стопроцентной уверенности, что всё пойдёт так, как сотни, если не тысячи раз до этого, не было, но всё же никто особо не ожидал сюрпризов.
Сотни или тысячи раз – это по всему миру. Их отряд лишь в теории изучил вспышку заболевания, её развитие и способы локализации. И теперь был готов не ударить в грязь лицом.
С одной стороны, всё было просто. Время от времени в небольшом, относительно ограниченном пространстве, это мог быть жилой многоквартирный дом, какое-либо учреждение или деревня – как сейчас, вспыхивало заболевание, унося жертвы с невероятной скоростью. Всего лишь несколько минут – и живых не оставалось. Почти. Выживал всегда один. Тот, кого вирусы выбрали для своей дальнейшей транспортировки.
Но, с другой стороны, было всё сложно. Эта гадость не поддавался изучению. Учёные всего мира не могли расшифровать его природу, нужное оборудование обещали создать вот-вот, но месяцы плавно перетекали в годы, а вирус так и не стал контролируемым.
Создавалось впечатление, что он действует разумно.
Облюбовав себе уютное местечко в то время, когда обитатели какого-либо пространства пребывали в нём некоторое время постоянно, он обрушивался на их организмы. На всех сразу. И с лютой жадностью уничтожают клетки крови – лейкоциты. У жертв не было шанса, кроме единственного. Шанс был для одного человека.
