Второй роман Екатерины Нечаевой является своеобразным продолжением первого – «На другой стороне лжи». Во-первых, один из персонажей перекочевал на новые страницы в качестве главного героя. Во-вторых, нынешний роман – также про то, что происходит на другой стороне жизни – не видимой, но существующей: не видимой извне как в силу невозможности (потому как экзистенциальные переживания – это сугубо внутренний опыт), так и в силу простого человеческого желания оставаться в неведении относительно тёмных её сторон. Автор обратился к реальной уголовной хронике, вписав её в выдуманную канву своего повествования. В-третьих, проявление культурной матрицы пермского духа (зона, вольница, эхо, скит) продолжило своё бытование на страницах и этой книги. Первый роман был пропитан душой Перми, а этот – суровым воздухом Пермского края. Географические и исторические отсылы очень познавательны: зимник, судьба пленных немцев, архивные документы по возникновению первых тюрем. Читаешь, например, о последних и понимаешь, в каком страшном мире мы живём: люди мельчают, и преступления становятся всё более изощрёнными, словно малость внутреннего объёма души компенсируется в них, пыжась, чем создаёт иллюзию своей великости.
Роман сплетён из множества философских тем и проблем: мужская и женская дружба, природа добра и зла, проблемы прощения и самопрощения, мир глазами ребёнка, истоки жажды власти, разные лики любви, жизненный выбор, смысл времени. Екатерина, слышавшая, естественно, о Карле Густаве Юнге и его учении об архетипах, смогла точно транслировать коллективное бессознательное в сюжет и образы персонажей. Данный факт ценен: он показывает, что не только сам автор писал роман, но роман отдался автору, писался через него, как будто гении (духи-посредники бессознательного) нашептывали о важнейших первоформах культуры: архетипах Матери и Отца, Анимуса (архетипе мужского начала) и Аниме (архетипе женского начала), и авторское воображение с лихвой наполняло их фантазийной конкретикой.
Вновь текст читался так, что оторваться было невозможно! Я оказалась под воздействием авторской магии плетения текстового полотна – плотного, увлекающего, с лёгкостью переключающего внимание читателя с одной эпохи на другую. А какие потрясающие своей свежестью художественные описания природы, населённых пунктов, состояний героев!
