Как будто я упала и разбилась
на брызги жёлтого лимона…
Стихи о женском, вечном и бессловесном
Как правильно готовить Клару Шох
К интерсловесному употребленью…
Если вы хотите понять, для чего женщинам слова вообще и стихи в частности – читайте Клару Шох.
Она – самая честная и наглядная.
С одной стороны, её словарь – богаче «обновлённого шекспировского». Здесь и причудливые этно-хореографические загогулины, и точечная выпуклость шрифта Брайля, и цокот иппологического арго. Здесь же – и вся масс-культура минувших десятилетий – от родительско-оттепельных Раджа Капура и музыки «на рёбрах» – через застойно-совково-детские «прикуп и Сочи», двухкопеечные монетки на верёвочке в телефонном автомате, Эллу Фицжеральд, «и дольше века длится день», майя-майи Германа Гессе и Юрия Кнорозова, через юно-перестроечные ситкомы и внезапно-модные притчи о Га Ноцри – и вплоть до рождённых поздним сетевым пост-временьем Вкусвила, поп-ита, ID и ИКТ.
С другой стороны, все эти слова, рассыпающиеся на мириады вывороченных из дамской сумочки драгоценных камней, бижутерии, заколок, духов, лайковых перчаток, записок, помад, вееров и ещё тысячи и одной мелочи, – это не «знания и смыслы», а убойные в своей экстремально-витальной силе образы. «Стихи надо писать так, что если бросить стихотворением в окно, то стекло разобьётся», – сказал Даниил Хармс о поэзии забытого ныне поэта-предобэриута Александра Тинякова. И сам метал слова прямо в мозг читателю, как камни из раскрученной пращи.
На первый взгляд, и Клара Шох – просто ступает по заумно-словесно-овеществлённо-сюрреальным следам:
«Я видел этот жуткий глаз,
пришитый заживо на нитку,
летели в нём, как пули, поезда,
плевались пламенем зенитки,
взрывной землёй набивши плотно рты,
лежали куклы вкруг,
раскинув вширь полей пластмассовые руки,
яйцо снесла голубка в кобуру,
цыплёнок с ключиком в спине всё маялся,
ломая клюв о твердь —
как будто бы контужен.
И ни одной души́ на дýши:
до кончиков травы – мертвы».
Но Клара Шох – и это хорошо чувствуется в финале отрывка – не просто кидает в лицо читателю случайные образы, подвернувшиеся, подобно булыжнику, под руку и моментально создающие до грубости зримые материальные лики:
