Ткач
Стоптанные, но крепкие ботинки ступали по мокрой брусчатке перепрыгивая через кучи лошадиного дерьма, огрызки яблок, комки намокшей обёрточной бумаги, раздавленную копытом мышь, сломанный гребешок и другой мусор оставшийся на улицах города после долгого, шумного дня.
Конечно, не так я планировал провести сегодняшний вечер. Приглашение на приём графини Вудвилл – подруги детства, всё ещё лежало в кармане. Виктория наверняка расстроится, не увидев меня среди гостей.
Пронёсшийся мимо кэб подпрыгнул на заполненной грязной водой выбоине из-за чего кучер – бывший боцман ругнулся, забористо припомнив морского дьявола и его супругу, а кое-как удержавшийся на сидении пассажир – средней руки лавочник, торговавший зонтами и перчатками, только по-детски ойкнул пожалев, что не вернулся домой пешком до темноты.
В конце концов можно было воспользоваться предложением Чарльза Грейстока – отличного парня хоть и банкира, и посетить знаменитый «Эмпедокл» – старейший из закрытых клубов метрополии за членство, в котором бьются (и не всегда в переносном смысле) отпрыски известнейших фамилий империи.
Грин-стрит закончилась и я, втянув носом обычную для рынка вонь, прибавил шаг раздавая удары тростью оказавшимся на пути дерущимся за протухшую рыбу, свиные уши, говяжьи потроха крысам и облезлым котам, глаза которых светились в темноте зелёными ведьмиными огоньками.
Густой туман назойливо цеплялся за мои ноги и в довершении всего сверху начал моросить мелкий противный дождик. Я ненавидел этот город с самого детства, но вынужден был раз за разом возвращаться сюда. Даже когда продал родовое поместье, закрыл все счёта в банках, не смог отвязаться от него навсегда. Город словно притягивал меня. Но если раньше я боялся его, то теперь презирал.
Несущий службу констебль в шлеме, суконная поверхность которого была покрыта мелкими капельками влаги, узнав меня вскинул руку к виску и вытянулся в струнку. На секунду наши глаза встретились.
Бедняга был болен и страдал от чахотки, даже в жёлтом пятне газового фонаря лицо его было бледным. Он не тешил себя напрасными надеждами и сейчас думал о жене и сыне которые будут голодать после его смерти. Надеялся отправить их в деревню к брату в апреле. Ох уж эти надежды! Я-то знал, что мужчина умрёт ещё до нового года. Печально, но факт. Номер полицейской бляхи остался в моей памяти. Кивнув полисмену, я просто проследовал дальше.
