Сонная деревня
– Деда, выйди, глянь, опять эти приехали, полный автобус, – звонкой скороговоркой выпалила с порога шустрая соседская девчушка и, не дожидаясь реакций, легким перышком упорхнула в большой мир по своим неведомым делам.
Собеседник на услышанное не среагировал, виду не подал. Лишь жилистая ладонь выдала – обжала нервно набалдашник некогда представительной, подрастерявшей лоск дубовой трости с каллиграфической гравировкой на фигурной бронзовой нашлепке: «Отличнику просвещения…».
«Деда» выглянул за порог, убедился, что поскакушки след простыл, притянул входную дверь, накинул в петлю кованый дверной крючок, скользнул взглядом по маленьким, обрамленным аккуратными занавесками окнам, все примечая. Лишь после этого чутка расслабился и хмыкнул себе под нос что-то позитивно-одобрительное.
В подуставшем, но крепком домишке из обшитого крашеной вагонкой листвяка уже долгие годы традиционно царила тишина. Как на погосте. Даже чудом сохранившийся еще советский меднобокий будильник старался тикать как-то по-особому – поддерживал солидную размеренность порядков, не мельтешил, почти важничал.
Удостоверившись в желанном одиночестве, мужчина резво прошелся к покрытому ковриком с ткаными оленями диванчика, целенаправленно сунул руку в пространство меж подушками, нащупал что-то там, не торопясь, чуть не с нежностью выпростал руку из мягких недр и поместил находку в карман пиджачка.
Шагнул было к выходу, но ухватил боковым зрением отражение в настенном зеркале. Пригляделся, насупился. Увиденное сильно не удовлетворило. Картинка вышла энергичной, бодрой, никак не по годам, и не вписывалась в образ почтенного отставного учителя в возрасте дожития.
С глубоким вдохом и полным выдохом еще вполне крепкое тело будто покинула часть жизни, словно воздух из аэростата повыпустили – на спину присела тяжесть прожитых лет, плечи поникли, руки свисли престарелой ивой над застоявшейся болотною водой.
Образ вышедшего на покой, подуставшего, но мудрого, рассудительного и уважаемого пенсионера был дополнен атрибутами: массивными очками с толстенными стеклами, рука приноровилась к трости, после чего ноги в связанных рукоделистой соседкой шерстяных носках сноровисто поймали неглубокие галоши, и мужчина отпер дверь и решительно шагнул в мир.
