Хоть рыдай не рыдай, хоть кричи не кричи,
по притихшей Одессе идут палачи,
против них ни пройти, ни проехать,
против них ни речей, ни горящих очей,
ни железных дверей, ни заветных ключей —
им убийство всего лишь потеха.
Не поймёшь, не проймёшь, не раздавишь как вошь,
ибо каждый из них и пригож, и хорош —
сам затопчет, кого пожелает;
будут кости хрустеть как во рту леденец,
и прольётся свинец, и наступит конец —
аж вода помертвеет живая…
…Стало горе горчее, война – горячей,
в медсанбат на носилках внесли палачей,
за погибших поставили свечи;
уцелевший на землю кладёт автомат —
он без памяти рад, он же русскому брат,
а Россия и кормит, и лечит.
2014
There is still time… brother
В чём сила, брат? Обожжена броня,
разбит бетон, щетиной арматура —
у смерти не бывает перекура,
она не утомится, хороня.
В чём сила? В мураве под сапогом,
в сырой земле под гусеницей ржавой,
в России, что превыше, чем держава,
и в памяти о самом дорогом.
В чём совесть, брат? Опять берёшь взаймы,
и думаешь, как избежать уплаты,
и как достроить, наконец, палаты
с эмблемой в виде нищенской сумы…
В чём совесть? В неиспользованной лжи,
в тяжёлом неразряженном патроне,
и в тех, кто голову в земном поклоне
склонил, за други душу положив.
В чём правда, брат? А в том, что все умрут —
и те, кто разжигал, и те, кто тушит,
кто слышал всё, кто ничего не слушал,
кто бросил всё, кто продолжал свой труд.
В чём правда? Здесь по-русски говорят,
но детский плач повсюду одинаков.
Сейчас твоих детей пошлют в атаку.
Останови. Ещё есть время, брат.
2014
