Карусель
1.
За окном гуляет игривый ветер, разнося одинокие и никому не нужные письма. Но тщетно. Не может ветер достучаться до сердец, застывшие под его же дуновением. Но ведь он в этом не виноват. Ветер – тоже подневольное существо, и лишь выполняет свою работу. Раздуваясь все сильнее, ветер открыл форточку, моментально запустив туда несколько писем. Девушка, сидевшая на стуле, встала, плотно закрыла форточку и подобрала эти листья. Держа их в руках, она снова села на свое место, внимательно рассматривая желтые сухие листья.
– Неужели это все? – тихим, немного охрипшим голосом спросила девушка, осторожно поглядывая маленькими серыми глазами сквозь рыжую густую челку.
На маленьком диване, покрытом старым шерстяным клетчатым одеялом, сидел худенький светловолосый паренек, в полосатом фиолетово-сиреневом свитере с горловиной, голубых джинсах и в полосатых носках в тон свитеру. Взгляд его был устремлен на пол. Он так упорно смотрел своими большими синими глазами на ковер, что казалось, просверлит там огромную дырку.
Услышав девушку, он поднял кверху глаза и сильнее сжал губы.
– Мое окончательное и бесповоротное решение, – сказал он.
Девушка состроила печальную и грустную мину. Она все также робко сидела на стуле, пряча лицо под рыжими, немного сухими и жесткими, как солома, волосами. Ладони аккуратно и смиренно покоились на ногах. Лишь изредка пальцы теребили клетчатую короткую юбку, и дотрагиваясь до ног в коричневых колготках.
Лицо парня тоже поменялось: теперь он смотрел на девушку обиженными и сердитыми глазами, надув красивые полные губы и скрестив руки на груди.
– Неужели ты можешь так легко все перечеркнуть, что было между нами? – печально спросила она, – Стоит лишь только вспомнить…
Яркий румянец гнева вспыхнул у него на щеках.
– Тогда ты была другая, Ника! – с жаром возразил он, – Ты все испортила. Я не хочу одно и то же сейчас повторять. Оставь меня. Забери вещи и уходи.
Она еще хотела что-то сказать, но он резко встал и вышел из комнаты.
Нина встала. Старательно разглядывая в последний раз маленькую, бедно обставленную старой мебелью комнату, она словно пыталась сохранить в своей памяти все, что тут ее связывало, до мельчайших деталей.
Она медленно подошла к пианино, потрогала тонкими, костлявыми пальцами неиграющие клавиши. Затем взяла из шкафа пакет и сложила туда свои вещи. На маленьком письменном столе лежали ее книги и диски, аккуратно приготовленные парнем, настольная лампа и куча папок с бумагами.
