Природа не обделила Марину Тимчинову красотой: высокая, стройная, белокурая, синеглазая, с правильными чертами лица… Да и молода, всего-то двадцать один год от роду. Но для женщины любого возраста даже не это самоё главное. Важно любить и, конечно же, быть любимой. Буквально полчаса назад всё так и было, но рухнуло, сломалось в один момент. В самые первые минуты случившегося Марина не верила, что всё это происходит, именно, с ней и наяву.
Но всё оказалось обыденно, просто и одновременно неожиданно и жестоко. Конечно, житейские драмы, происходящие с другими людьми неприятны, но когда они касаются лично тебя, то они невыносимы. Для открытых, чистых и наивных женских сердец предательство мужчины, которого безоглядно любишь, почти земной смерти подобно. И это не преувеличение.
Она любила Валерия Бередончина. Нет, не столько потому, что он был у Марины первым мужчиной, сколько единственным и неповторимым. Не красавец, конечно, этот тридцатилетний очкарик, инженер с алюминиевого завода. Худой, невысокого роста, сутулый, с узким рябым лицом, тонкогубый, носатый, с большими глазами навыкат серого цвета, активно лысеющий… Но она любила его, понятно, не за красоту, да и не ясно, за что. Разве это объяснишь?
Марина шла по улице родного города Волхов и роняла слёзы, не стесняясь прохожих. Имелась на то причина. Неожиданно для себя попала Тимчинова в неприятную, мерзкую историю.
Заявилась она в солнечный апрельский, выходной день к своему возлюбленному в гости, в его квартиру, а он оказался там с другой женщиной, чернявой, но не очень молодой и… страшненькой. Такую характеристику она мысленно дала полуобнажённой бабе, Марина увидела телеса своей соперницы, когда Бередончин, строящий из себя одновременно Аполлона и Сократа, приоткрыл входную дверь.
В таком виде он вышел на лестничную площадку, под изрядным хмельком. В свою квартиру Марину не впустил. Но, выкатив, свои шарообразные глаза из орбит сказал, что сейчас коротко всё объяснит.
– Только не говори мне, что эта Баба Яга – твоя троюродная сестра, – возмутилась Марина. – Что же ты творишь, Валера?
– Ничего я страшного не творю, – пробормотал Бередончин. – Не обижайся, но в квартиру я тебя впустить не могу. Совсем не та ситуация. Сама понимаешь.
– Такой подлости с твоей стороны, Валерий, мне понять не дано. Не получится.
