Отказ от ответственности.
Никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись или другие электронные, или механические методы, без предварительного письменного разрешения издателя.
История, имена, персонажи и происшествия, изображенные в этой постановке, вымышлены. Никакая идентификация с реальными людьми, живыми или умершими, местами, зданиями и продуктами не предполагается и не должна подразумеваться.
Глава первая
ДАРИНА, 23-й год н.э.,
Наши создатели не скрывают, почему они создали нас. Они хотели развлечения, веселья, утех. Для них это забава, для нас, обычных людей, пытка. Но, мы поклоняемся им, потому что альтернатива гораздо хуже. Они наши Боги, наши демоны, наши хозяева. В их холодных, далеких сердцах мы никогда не будем с ними равными. Все, что мы можем сделать со своей жалкой жизнью, это выбрать Бога, которому мы будем поклоняться издалека, и молиться, чтобы никогда не встретиться с нашими создателями, ибо нет худшей участи, чем поймать взгляд Бога.
Если это произойдет, то твоя история не будет иметь счастливого конца. Поэтому, в этом мире, мы прячемся от тех, кому поклоняемся. Потому что наше поклонение – это страх. В мире Идолов света и тьмы, мы смертные, пытающиеся выжить.
Мало кто знал мою тайну, и она уже привела к гибели родного мне человека. Может показаться, что число один не так уж и много, но, как можно измерить жизнь матери?
Иногда, стоя на узкой тропинке к нашей старенькой, пропитанной соленым воздухом избе, я смотрела на причал и видела, как все это происходит снова и снова. Сегодняшний день ничем не отличался.
Я смотрела на скрипучий причал и заново пережила худший момент в своей жизни. Мама, которую ранили прямо передо мной, как живой щит, призванный защитить меня – ее проклятие. Когда она сделала свой последний вздох, я стала обузой для своего старшего брата.
Я перевела взгляд на рынок, в самом сердце нашего маленького городка, на острове Малая Муксалма, архипелага Соловецкие острова. Я ненавидела первую субботу. Из-за этого, в деревне, становится многолюдно, а сейчас, в разгар весны, это последнее, чего кто-то хочет. Из моего места, в тени, все не так уж и плохо, но вонь тел, вспотевших после утренней работы, достаточна, чтобы свернулось молоко. Воздух мерцает от жары и влажности, и даже лужи, после вчерашней грозы, горячие, кружатся в радужных полосах масла и жира. Мой брат, Владимир, был где-то там. Смотрел ли он, когда-нибудь, на причал, как я, и вспоминал ли жестокий взмах меча, унесшего жизнь нашей матери? Или память о ней уже растворилась в смутных массах морских путешественников и торговцев?
