Под покровом темной ночи,
Вдалеке от городов.
Устремивший в небо очи,
Пересёк я дальний ров.
Что вело меня, не знаю
Да и вспомнить бы не смог.
Мысли тихо ускользают,
Средь заросших мхом дорог.
Помню только силуэты,
Что вели меня весь путь…
Призраков ли пируэты?
Или тени лживой суть…
Заблудившись в подсознание
Я забрел в старинный дом.
Там, где все мои страдания,
Я когда-то бросил в нем…
Руки бледные, чужие,
Рвут все доски изнутри.
Словно мысли роковые,
Хотят выйти до зори.
Злоба боль и отчуждение
Вновь шевелятся внутри,
Дней минувших привидение
Хочет выпустить клыки…
Я представлю в руке факел,
И сожгу его дотла.
Жаль реальность не растает…
Тьма останется всегда.
Наташа Даркмун «Поместье семьи Брайт».
Машина медленно подъезжала к старому поместью, что стояло на небольшой возвышенности от остальных домов. Массивные деревья, подобно стражам, обрамляли дорожку, создавая зловещие тени на асфальте, которые тянулись до самого леса. Ветер с легким шорохом проходил сквозь листву, будто шепча об затаившейся опасности.
Брайт-Холл действительно выглядел жутко. Словно сошедший с обложки странной книги, где всегда происходило что-то страшное. Дверца машины открылась с легким щелчком, и девушка вылезла наружу. Она застыла на мгновение, пораженная величием и одновременно зловещей атмосферой этого здания. Дом выглядел так, будто время оставило на нем свой след… Потрескавшиеся стены, темные ставни и заколоченные окна, которые когда-то впускали через себя много света, придавали ему еще большую запущенность. Брайт-Холл напоминал грязное пятно на чистой и ухоженной улице уютного пригорода, портя своим ужасным видом общую картину.
– Ну, все не так уж и плохо, правда, Кристина? – обратился к девушке мужчина, вылезший с водительского сидения. Он был не молод, но потертая футболка культового фильма ужасов и черные джинсы делали его похожим на подростка.
– Поэтому мама решила приехать лишь через месяц? – усмехнувшись, ответила ему девушка, скрещивая руки на груди, – Он не развалится, когда мы войдем внутрь? Выглядит… ненадежно…
– Конечно же нет, – Гарет Лоуренс кинул небольшую связку ключей дочери, которая ловко их поймала, – Не бойся, иди осмотрись. А я пока достану наши вещи.
Тихо вздохнув, Кристина вновь взглянула на Брайт-Холл. Краска давно выцвела и облупилась в нескольких местах. Забор отсутствовал, а двор сильно зарос высокой травой. Но все же сам дом выглядел внушительно. Очарованная и напуганная одновременно, девушка сделала шаг вперед. Узкая тропинка вела к главному входу, шурша сухими листьями под ногами. Взгляд девушки блуждал по старому фасаду, где каждая трещина и пятно говорили о тяжелой работе, что предстояла ее отцу. Когда Кристина поднялась по скрипучим ступенькам, ведущим к двери, то вдруг замерла. Внутри особняка раздался слабый звук, словно кто-то тихо шептал из глубины его темных коридоров.