Тишина…
Он с трудом разлепил склеенные веки, но светлее не стало. Тишина и темнота.
Он не знал, где он, не понимал, что происходит. Последнее, что он помнил, – это как они отмечали в баре его освобождение. Он и ещё пара человек, всего несколько, оставшихся его друзьями даже после того, как он убил эту тварь, решившую его обмануть. Оставшихся даже после того, как он отсидел – гораздо, гораздо меньше, чем он заслуживал, говорили те, кто отвернулся от него, но говорили не в лицо, а за спиной. Они боялись его, и правильно. Он мог бы убить и любого из них. Он бы сделал это снова. Потому что ему понравилось.
Однако ему совсем не нравилось то, что происходило сейчас. Острая боль пронзила руки. В чём дело? Через несколько секунд он понимает. Он находится в подвешенном состоянии. Его руки скованы и к чему-то привязаны. Как такое могло произойти? Он начинает раскачиваться, судорожно пытается освободиться, и в этот момент резко включается свет. Яркая вспышка, и он снова на некоторое время ослеплён. Пока глаза вновь пытаются открыться, он наконец начинает чувствовать холод. Правда, ещё не осознаёт, что к чему.
Теперь, когда помещение залито голубоватым люминесцентным светом, он может осмотреться. По телу бегут мурашки – вокруг него большие, замёрзшие и невероятно мёртвые туши, подвешенные на крюках. И он – один из них.
– Господи!
Он всего в метре от пола, но это никак не помогает ему освободиться. Помещение окутано клубами холодного воздуха, и сквозь них просвечивается что-то яркое, блестящее, не похожее на обледеневшие туши. Он различает подвешенный над ним золотой квадратный конверт. Поворачивается – боль пронзает теперь и шею. С трудом закидывает голову наверх – так и есть, руки в кандалах, обмотаны цепью, а цепь крепится к массивной железной перекладине. Сам он абсолютно гол. И, как бы неприятно ни было ему это признавать, – беззащитен. Беспомощен. Он пытается размять шею и как-то встряхнуться, но тут же прекращает эти попытки – от холода любое движение замёрзшего тела превращается в пытку. Он один, в огромной морозилке с животными тушами, крюками, золотым конвертом и полным непониманием происходящего.
Холод ощущается всё сильнее, у него начинают слезиться глаза, руки совсем затекли и непрестанно болят. В отличие от рук, ноги его свободны, и как бы ни было больно, он понимает: единственный шанс не замёрзнуть здесь насмерть, пока он пытается освободиться, – это движение. Несколько минут он яростно раскачивается, махает ногами, изворачивается, но никакого результата это не приносит. Крюки вокруг безмолвно усмехаются. Ни до одного из них ему не дотянуться. Туши слегка покачиваются от его усилий.
