Ее зовут Мария. Ей двадцать четыре года. Она – студентка Донецкой музыкальной академии. Красивая, стройная, как тростинка, с длинными, тонкими пальцами, словно созданными для того, чтобы нажимать клавиши рояля. У нее большие зелёные глаза и очень темные, цыганские волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке.
Ей всего двадцать четыре, но на пианино, а теперь – на фортепиано она играет с шести лет. И даже война, которую Украина развязала против Донецкой и Луганской республик, не помешала ей стать лауреатом нескольких международных конкурсов. Наверняка она достигла бы и большего, но некоторые площадки просто не пускают исполнителей из непризнанных республик. Почему? Почему музыка, высокое искусство, вдруг стала заложником политики? Почему старушка Европа вдруг больше полюбила гортанные и грубые бандеровские марши, чем классическую музыку – Чайковского, Рахманинова, Мусоргского?
В этом мире слишком много таких вопросов, на которые никто не может дать ответ.
Ей всего двадцать четыре, но огромные концертные залы замирают, когда ее руки ложатся на клавиши огромного фортепиано. Миг – и они взмывают над ними, а вместе с их полётом рождается потрясающе красивая музыка. Не всё определяют ноты; одно и то же произведение разные исполнители сыграют по-разному. Музыка Марии похожа на волшебство, словно эльфы и феи ткут из невидимого золота и серебра легковесный узор потрясающей красоты. И те, кто видят её тонкие пальцы над клавишами рояля, поражаются тому, как их движения синхронны этому фантастическому узору звуков.
Её зовут Мария, она любит родной город. Ей тысячу раз предлагали уехать – в безопасные Москву и Петербург, в некогда легендарные, но потерявшие свой блеск, Париж, Вену, Лондон, даже за океан. Маша не согласилась, а от переезда за границу просто отказалась. Она любит Донецк, она не собирается бросать его.
Маша выступала на самых известных мировых площадках, но с большей охотой она даёт концерты в школах и клубах Донбасса. Она ездит по ДНР и ЛНР и играет на расстроенных пианино и фортепиано – не за деньги. Для них. Для тех, у кого война украла детство. Для того чтобы почерневшие от войны детские глазки загорались солнечными лучиками, а лица освещались нежными улыбками.
