Ноги сохнут и ни хрена не держат. Руки тоже сохнут, да и сам как старый дрыщ стал. В зеркало лучше и не смотреть. Утром проснусь и долго лежу, пытаюсь понять, где это я и вообще кто я? Раньше хоть жена была, объясняла утром всё, но теперь и её уж два года как нет. Хитрая, ушла, а меня оставила. А мне это зачем, чего мне тут делать-то. Уже всё в прошлом.
Старость, на хрена мне эта старость, да ещё одному. Вот вроде вспомнил, Иван Иванович я. А лет мне, интересно, сколько? Может, восемьдесят? Нет, восемьдесят мне отмечали, я помню, торт был, а на свечках дочь сэкономила, всего восемь поставила. Мол, задувать проще.
Может, уже девяносто? Нет, не помню. Да и хрен с ним, в общем, возраст зрелой черепахи.
И так каждое утро. Потом, правда, расхаживаюсь, но потом. График простой у меня теперь, встал, конечностями потряс, что-то вроде зарядки. И проверки, все ли еще на месте или что отпало за ненадобностью, отвалилось. Пока не отвалилось все, болтается, все пять конечностей. Надо есть, а чтобы есть, надо готовить, а готовить и сил-то нет. Может, не есть, но есть хочется, вон как урчит желудок и что-то там тянет, болит. Хотя тянет и болит теперь везде.
Раньше хорошо, эту хрень всю жена делала, а я только ел, а теперь и делай я, и ешь, и убирай. Да не хочу я ничего ни убирать, ни делать. Как бы помереть тихо да поскорей. Но вот как? Но это я так только говорю, а когда на той неделе приперло что-то, помирать-то не хотелось, даже про Бога вспомнил, мол, дай ещё помучиться тут. И дал, вот мучаюсь, а про Бога-то уже и забыл.
Да, одному хреново. А с кем-то, наверно, лучше, хотя, может, и нет. Вот дочка всю плешь проела, давай с нами будешь жить. Давай – это легко сказать, их там целый табор, внук, зять, она и аж три жучки. Во как, почти стихами заговорил. Да ещё кот черный и страшный. Ну да, там меня только и не хватает. Полная кунсткамера. Мне покой нужен, а в этом бедламе какой покой. Внук этот рыжий, Матвей, челюсть стащил, так я неделю искал, а потом дочка привезла, говорит, у Матвея в игрушках нашла.
Что-то я опять запутался. Нет, Матвей – это правнук, а Настя – внучка, ну да, точно, какая она дочка – это же внучка. А тогда кто дочка? Нинка, что ли, да вроде нет, блин, совсем ничего не помню, надо у Насти спросить, кто есть кто.
