Однажды мудрый правитель Аравии царь Ростеван, по праву заслуживший у подданных и чужеземцев прозвание Могучий, отправился на охоту.
Правду говоря, к этому времени не очень-то он был могуч – старость не радость. Но, оставаясь мудрым, сам понимал, что силы уже не те, и поэтому решил передать власть над страной своей единственной дочери по имени Тинатин, красавице, каких свет не видывал.
Сказано – сделано. Восхождение Тинатин на трон отметили многолюдным торжеством. Был, конечно, на том славном застолье и молодой Автандил, любимец Ростевана, главный начальник над всем аравийским войском – спаспет. Пели певцы, танцевали танцоры, били по струнам и дули в трубы музыканты, но не на них смотрел Автандил. Он глаз не мог отвести от Тинатин, которую давно любил, любил преданно и безнадёжно. Какая уж тут надежда, если она – дочь царя, а теперь ещё и царица. А он, пусть и в высоком звании, всего лишь царский слуга.
Долго длился праздник, хозяева и гости ели, пили, веселились, а потом решили отправиться на охоту. Счёта не было сернам, ланям и оленям, добытым зверобоями в тот день. А когда, утомлённый долгой скачкой, седобородый Ростеван велел трубить отбой, увидели охотники в небольшом отдаленье невесть откуда взявшегося одинокого всадника, сидящего на вороном коне в мрачном раздумье. Сразу было видно, что седок этот – чужестранный воин: необычная одежда его была пошита из тигриной шкуры, на одном боку висел меч в чеканных ножнах, на другом – тяжёлая плеть.
– Кто бы он ни был, – воскликнул Ростеван, – пусть станет гостем на празднике! Милости просим! – и велел пригласить его к общему веселью.
Но посланец, отправленный к незнакомцу, вернулся ни с чем: тот, ушедший в свои мысли, не пожелал ни слова молвить.
Ростеван был удивлён и обижен: что ж это за невежа такой! И тогда уже не один, а двенадцать челядинцев поскакали к чужеземцу. И вновь он поначалу не обратил на них внимания, а когда стали они настойчивей, взмахнул плетью и, даже не вынимая из ножен меча, разметал всю дюжину по сторонам. Потом огляделся кругом, словно очнувшись и прозрев, воскликнул: «Горе, горе!» – и, натянув поводья, пустил вороного вскачь. Ростеван с челядью и гостями кинулся догонять его, да не тут-то было: воин, облачённый в тигриную шкуру, бесследно скрылся в тумане.