Над готическими шпилями Хермитского города Ризеншпис поднималось режущее глаза зловоние. Пронзительным звоном отдавалось в ушах жужжание вьющихся черной тучей мух. Окидывая идущих презрительными взглядами местные запирали ставни, чтобы запах рвоты, кала, и болезни от процессии не проникал в городские дома. Нескладный гул шагов тысячи босых ног о каменную брусчатку разносил весть о толпе кочующей прямиком к графскому замку. Все они ели перебирали ноги, были оборваны и грязны, каждый шаг давался пораженным чумой людям с великим трудом. В конце их пути, за плотной ширенгой закованных в тяжелые латы ландскнехтов, заранее выставивших алебарды, процессию убогих ожидал хмурый как туча граф Ризеншпис со свитой слуг. Стройный поджарый аристократ в дорогих синих одеждах, с нескрываемой ненавистью взирал на попрошаек, что были даже ниже черни, которая хотя и не радовала глаз, но приносила пользу его городу, алмазу среди владений древнего дворянского рода. Грудь аристократа украшала брошь с большим изумрудом в мудреной серебряной оправе, из под короткого плаща выглядывали ножны церемониального меча. Ноги в длинноносых ботинках тихо постукивали об пол, выдавая раздражение еще более явно. Наконец чумная толпа стала перед воротами крепости. Вперед вышли двое молодых, брат и сестра. Глаза обоих были полны серой мутью. Это были слепые глаза. Брат был высок даже будучи сгорбленным, его широкая фигура наводила ужас и казалось могла покрыть любого своей тенью целиком. Сестра тоже была горбата, но ни это, ни сочащийся из под век и с уголков рта гной не могли скрыть, что если бы не болезнь, девушка была бы необыкновенной красоты. Двое встали на колени. Огромных сил им это стоило. Слабость по всему телу, и каждую мышцу ломит почти сводя, а удары сердца отдавались болезненной волной в голове и глазах. Граф возгласил.
– Я милостиво дозволил десятку из вас жить в моем городе, проявил милосердие к попрошайкам и разносчикам заразы. И как вы мне отплатили за это!?
Громко и твердо огласил граф.
– Вы стали водить за мои стены все новых и новых прокаженных. И теперь мой город превращается в выгребную яму. Что вы можете сказать в свое оправдание?
