Солнце невыносимо слепило глаза. Как оно сумело пробраться в горницу через грязное маленькое оконце? Вчера целый день всей деревней ждали солнышка, но его не было. А сегодня – пожалуйста, светит, да еще так ярко. Слишком ярко.
– Когда же это закончится? У меня нет больше сил, – прошептала девушка и снова застонала. Единственное, что она чувствовала, – это боль, которая была повсюду, кроме которой не осталось больше ничего. Она провела языком по растрескавшимся губам и почувствовала соленую влагу – это пот или, может быть, слезы, что катились градом по ее лицу.
– Тужься, Настасья, тужься! Скоро выйдет, – слова тонули и растворялись в криках. Кричала, судя по всему, сама Настасья, но до конца осознать свой крик уже не могла.
– Видно, большая голова у ребятенка, – проскрипел старческий голос.
Дальше девушка ничего не слышала. Скрутило от боли так, что Настасья решила, будто отдала богу душу. Прошла вечность, и она снова почувствовала свое разрывающееся от боли тело, а во рту – привкус крови: видно, раскусила губу.
– Живехонька она там? – сквозь собственную агонию услышала Настасья, как спрашивала повитуха тетку Авдотью.
– Ой, хоспади, совсем побелела Настасьюшка наша! – запричитала тетка. Через некоторое время Настасья почувствовала мокрую тряпку у себя на лице.
– Ничего, все девки рожают, куды деваться-то? – скрипела повитуха. – Тужься, давай, Настя.
Настасья потеряла счет минутам, часам, она чувствовала только яркое солнце и непроходящую, мучительную боль.
– Кажись, пошел, – голос Авдотьи утонул в ее крике.
Перед глазами пошли черные круги, девушка силилась открыть глаза, но веки отказывались ей подчиняться. Вдруг она услышала плач младенца, он был слабым, словно мяуканье котенка, но этот звук придал ей сил. Настасья приоткрыла глаза и увидела тетку Авдотью, которая пеленала новорожденного.
– Кто это? – прошептала Настасья, эти слова отняли у нее последние силы.
– Так мальчонка же, – скрипела повитуха. – Вот же пень упрямый, не хотел выходить.
«Мальчик! Счастье-то какое!» – хотела крикнуть Настасья, но не могла. Очень хотелось спать, провалиться в темную бездну, чтобы только солнце так ярко не светило…
– Похоже, забылась сном Настасьюшка, – посетовала тетка Авдотья.
– Ох, боюсь, не возвратится она оттудова, – отвечала ей повитуха.
