Я не терплю чужих прикосновений
И проникающих под кожу пошлых фраз,
Словечек липких, лживых заверений
И взглядов томных нелюбимых глаз…
Я не терплю чужих прикосновений…
Тепла частицу жаждущих украсть.
Но не желаю прогонять видение,
В котором только ты – один лишь раз…
Люба.
Тишину нарушает лишь мое учащенное дыхание. Ни шелеста листьев, ни шороха шин по асфальту… Ночь застывает в молчании, преклонившись перед первым ноябрьским морозом. Лишь непослушный проказник-ветер музыкально стонет сквозь оконные щели.
В сгустившихся сумерках комнаты различаю очертания мужского силуэта. Сердце бьется так оглушительно громко, что я не только чувствую его – я его слышу. Вероятно, Макс тоже…
– Люба… – стонет он хрипло, безошибочно обнаружив в темноте мою забившуюся в угол фигурку. Пространство вокруг меня наполняется ароматом мужского парфюма. Горячее дыхание Макса обжигает висок, а властные ладони с силой сжимают мои ягодицы. – Как же я хочу тебя. – Голос парня дрожит натянутой тетивой.
Макс подхватывает меня, как хищник добычу и тащит к дивану, стоящему в углу комнаты. Немного неумело стягивает трикотажное платье, отбрасывает в сторону лифчик. Отблески уличных фонарей отражаются в возбужденных мужских глазах. Он смотрит… так страстно и нежно, что я таю, сдаюсь во власть его желания.
Я хочу этого… Убеждаю себя, что хочу его так же сильно, как он меня… Это ведь так естественно – хотеть своего парня, правда? Мысленно молю мироздание, святых апостолов и Макса исцелить меня от проклятия…
Диван негромко скрипит под тяжестью наших тел. Макс ловит мои губы, выпивает дыхание, скользит языком внутри рта. Втягиваю его нижнюю губу, зарываюсь в густые волосы на затылке парня и… снова ничего не чувствую.
– Боже, Люба… – пыхтит он мне в шею, стягивая трусики и накрывая ладонью лоно.
Макс мнёт мои бёдра, затем быстро перемещается к животу, груди… Сжимает соски и снова возвращает ладони на бёдра.
Движения его нетерпеливых рук порывистые, хаотичные… У меня перед глазами вместо пелены страсти предстают кадры из «В мире животных» и как наяву, слышится вкрадчивый голос Николая Дроздова:
«А это, дорогие телезрители, лев Максим. Он поймал косулю Любашу и не может выбрать с чего же начать пиршество – с бедрышка или грудки».
Пытаюсь изгнать дурацкие сравнения и вернуться мыслями к Максу, но… Издаю тихий смешок. Максим языком ласкает мою шею, оставляя на коже влажные дорожки. Разноцветные картинки с грозным львом рассеиваются, сменяясь кадрами с парнокопытным на водопое в главной роли. Черт!
