Льюис Мэлоун, граф Атье, чувствовал опасность.
Он знал, что скоро они придут за ним, чтобы получить все ответы.
В свои шестьдесят лет он многое видел в жизни, но всегда жалел лишь об одном. О том, что нарушил законы природы.
Поэтому сейчас, сидя ночью в своем кабинете, он писал послание своему старому другу.
Только Лермон может это сделать. Исправить то, что я натворил…
Он нервно вытер рукавом камзола влажный лоб и напряженно прислушался к каждому шороху…
Уже год граф жил в страхе и ожидании исполнения предсказания… Граф Атье знал, что его жизнь могла оборваться в любой момент, а он так и не разгадал самой главной тайны…
Обмакнув перо в чернильницу, он снова принялся за письмо.
« Дорогой Лермон,
мой милый друг,
Я признаю свое поражение. Я проиграл. Я не смог до конца разгадать тайну, чтобы спасти ее. И боюсь, что так и не успею довести дело до конца.
Поэтому прошу тебя. Сделай это. Сделай то, что ты предлагал сделать с самого начала, когда мы поняли, что натворили… Избавь ее от мучений и от страданий. Вивьен – это мое напоминание о глупости и о том, как любовь затмевает разум… Я хотел сделать счастливой любимую, а в итоге разрушил столько жизней… И совсем не знаю, сколько еще бед все это может принести.
Доведи дело до конца. Не допусти, чтобы она попала к ним в руки. Я люблю девочку, и именно поэтому прошу тебя избавить ее от мучений.»
В коридоре послышались шаги.
Льюис быстро вложил письмо в обложку книги, не задумываясь над тем, высохли ли чернила.
– Пьер?– окликнул граф своего дворецкого, хотя понимал, что в такой поздний час все слуги уже спали.
Дрожащей рукой он взял со стола свечу и медленно направился к двери.
Шаги в коридоре затихли.
– Пьер? Это ты?– повторил граф Атье.
Но ответом ему стала тишина.
Он открыл дверь кабинета и, казалось, что даже она открылась со зловещим скрипом, на что обычно Льюис не обращал внимания. Но в тишине и темноте дома это вселяло страх.
Он знал, что умрет. И знал когда и как.
Что эта тайна убьет его.
Именно так гласило пророчество.
Выйдя в коридор, граф Атье осмотрелся по сторонам. Дыхание его сбилось, а пульс участился.
В коридоре не было никого.
