Пролог. Обрети дом там, где ты есть
В какой-то момент тебя ставят перед фактом.
На пороге дома появляется неизвестный человек.
Жмущаяся к твоей ноге собака рычит, показывая маленькие белые клычки.
Неизвестный протягивает письмо и исчезает из твоей жизни навсегда.
Ты берешь потрёпанную временем бумагу в руки. И узнаешь правду.
О том, что ты не такой как все.
***
Конечно, нельзя сказать, что Джесси Мак Итен никогда не задумывался о том, что немного отличается от других. Но он списывал это на что угодно: особенность своего характера, условия, в которых рос, люди вокруг, возможно, наследственность.
Он не верил, когда распечатал письмо, когда перечитал его несколько раз, пытаясь найти скрытый смысл между строк. Не верил, когда родители поведали всё, как есть, заботливо посадив его рядом. И даже когда кусочки пазла в голове наконец собрались воедино.
Он не верил. Но чувствовал, что ему не врут.
– Ты особенный, Мак, – мама ласково улыбнулась и потрепала белокурые кудри.
Очень она любила это делать, а особенное тепло в душе вызывало, когда сын смешно хмурился в ответ на эту ласку. Но в тот раз он только смотрел на неё широко распахнутыми глазами.
Не врёт. Стало быть, то, о чем он узнал этим утром – правда.
Джесси отводит взгляд и делает несколько шагов назад.
– Так, значит, Клуб? – рука опустилась на шею спаниелю и заботливо потрепала ухо. Собака заскулила. Она тоже чувствовала что-то скверное, – Что за Клуб и зачем он нужен?
– Клуб помогает одарённым обрести Дом.
– Значит, Дом… – Мак поднял собаку на руки и крепко обнял.
Бушующие внутри эмоции сбивали с толку.
***
Но чтобы помочь обрести Дом другим одарённым, один из них должен свой дом навсегда покинуть. Мысли даже не успевали смешаться в кашу. Всё происходило слишком быстро. Сумка с вещами, деньги в дорогу и вперёд, из родной страны на все четыре стороны, неуверенно ступая по мокрому асфальту кроссовками, натягивая капюшон куртки на глаза.
***
– Где находится этот клуб?
Мама качает головой и с сожалением вздыхает. Всё, что ей остаётся – подойти к сыну и притянуть его шею к себе. Не "как в последний раз". А в последний раз. На ресницах застывают слезы.
Женщина кладёт ладонь на его горящую от страха грудь, ощущая, как сердце бьётся – колотится – прямо здесь, под преградой из одной только кожи.
