Небо ещё долго будет светлым. В который раз за день выглядывая в окно, я видел очертания городских улиц, удивительно тихих, удивительно пустых. Солнце освещало белые стены соседних зданий огненным, предзакатным светом. В прежние времена я бы мог подумать, и обязательно подумал, о красоте мгновения, но теперь думал о светиле исключительно как о небесном теле, о части космоса. Космоса, из которого на планету несётся уродливой формы кусок камня. Теперь свет от звезды не казался таким уж нежным, тёплым, но оставался по-прежнему вдохновляющим, впрочем, будь я художником, то от таких впечатлений набросал бы на полотне нечто разрушительное. К счастью, я писатель.
Мне дважды не повезло: я жил в эпоху разложения литературы, а теперь живу в эпоху разложения целого мира, однако литература в последнее время наоборот поднялась, приободрилась, воскресла. Не своевременно, но она вдруг стала тем, чем и формировалась когда-то, до того, как всё сломалось, для этого только и пришлось, что сломать целую планету, населённую нами, кто эту литературу и придумал. Произошло это не сразу, как не сложно догадаться, сперва наступили страх, паника, неверие, хаос, а потом – принятие, а за ним – откровение; жизнь-то ведь не заканчивается, она продлится до того дня, пока мы все не соединимся с исполином из тёмного космоса, пока все мы не сплющимся в объятиях с чем-то по-настоящему ужасным. Когда его тень на мгновение закроет небо, мы совсем не успеем его рассмотреть, но каждый из нас получит свой кусочек метеорита в том или ином виде. Прощальный подарок от вселенной, который мы не просили, как когда-то не просили несчастные бестолковые динозавры, но им хотя бы достался хищник помельче, нас же ждет грандиозное шоу, и на наши кости в земле никто не наткнётся копая колодцы.
Шок. Время первого шока прошло. Прошло у всех, кто дожил до сегодняшнего дня, пережив первое потрясение. Таких много, таких большинство. Человечество удивительно стойкое, оно сильное, оно упёртое. Как же оно хорошо; и лучше, чем я думал и представлял всю жизнь. Люди хорошие. Ни один фантаст и антиутопист не угадал, все они промахнулись, все они не понимали, с кем живут на одной земле, кто их окружает. Когда-то не знал и я, и долго ничего не понимал, но прозрел чуть раньше всех, и только теперь понимаю почти всё. Поздно. Как обычно, всё приходит поздно.
